Хивинский поход 1873 года. Действия кавказских отрядов - [38]

Из четырех проводников, находившихся при кавалерии, двое, один за другим, посланы были начальником отряда с приказанием в колонну Козловского, один оставался при приставших казаках, и один, Ата-Мурат-хан, находился при Маркозове. Ата-Мурат, сначала уверявший, что знает дорогу, к 11 часам ночи начал сбиваться и наконец сказал, что не знает наверно — та ли дорога, и если та, то колодцы должны быть близко, а если не та, то он не знает, как далеко еще до Орта-кую. Так как чрез эту неуверенность проводника рождалось сомнение, что быть может дорога ведет и не к колодцам, а в сторону от них, то начальник отряда приказал колонне остановиться, а между тем тотчас же послал Ата-Мурат-хана, с фейерверкером из татар Гайнуллою и армянином маркитантом Мосесом, разведать, как далеко еще осталось до колодцев, приказав им как можно скорее возвратиться. Было уже около полуночи, когда люди, пройдя, по всей вероятности, верст около 30, не могли далее двигаться.

В мучительном ожидании возвращения посланных прошло около 2 1/2 часов. Воды не было ни капли. Приходилось подумать о спасении людей. Идти вперед, не зная в каком расстоянии и даже в каком направлении находились колодцы, было безрассудно. Идя назад, можно было наверное рассчитывать встретиться с пехотою и получить от нее хотя не много воды для казаков. Маркозов решил отступить на встречу эшелона Козловского. В то же время он отправил Левиса, с командою доброконных казаков, отвезти задним эшелонам приказание тоже повернуть к Игды, а Козловскому, кроме того, выслать воды на встречу казакам.

Казаки с трудом поднялись с места; обратный путь их был в высшей степени тяжелый. С восходом. солнца мучения жажды у всех усилились. Лошади начали валиться; люди теряли силы и постепенно стали бросать на дороге фураж, сухари, одежду, патроны и даже ружья, которые, впрочем, подбирал дежурный по полку с наиболее крепкими людьми. Часов в восемь томление дошло до того, что казаки стали снимать сапоги и всю одежду, кроме рубах; разрывали ямы в песке и ложились в них; другие вдыхали из разрытых ям воздух, несколько более освежаемый относительною прохладою нижних слоев земли; некоторые, как бы потерявшие сознание, разошлись по сторонам, предполагая найти колодцы. Люди, оставленные по пути накануне, и теперь едва двигались. Около 10 часов утра, передние из казаков, большею частью пешие, или вовсе без лошадей, или ведя их в поводу, встретили наконец туркмен с несколькими бурдюками воды из Бала-ишема, которую Маркозов принужден был раздавать сам, чтобы сохранить при этом возможный порядок. Каждому человеку пришлось по крышке, а слабым по две. Но это ничтожное количество воды, весьма дурного качества и к тому же почти горячей, помогло мало.

Между тем эшелон Козловского, пройдя 19-го утром верст 14, остановился. Отставших было в кабардинском батальоне до 30 человек, в сборной роте не более 7 и в артиллерии 4; но совершенно обессилевших и без чувств еще не было. Присталым воды не давалось, для того, как показывал в последствии начальник эшелона, «чтобы не подать повода и другим расходовать несоразмерно свою воду и отставать для получения ее вновь». На привале роздали по котелку воды каждому человеку в кабардинском батальоне и по 9 крышек людям сборной роты. Здесь Козловский получил от начальника отряда приказание идти на Бала-ишем. Колонна выступила туда в пятом часу пополудни. Но пройдя верст 8 Козловский получил новую записку от Маркозова: повернуть на Орта-кую, «так как колодцы Бала-ишем могут быть засыпаны». При этом начальник отряда предложил Козловскому выслать одну роту с посудой вперед к Орта-кую, с тем чтобы она подвезла воду на встречу его эшелона, так как подвезут ему воду еще ранее этой роты и казаки. Сделав верст 10, Козловский вынужден был остановиться ибо проводники опасались ночью сбиться с дороги. Присталых было больше, чем во время утреннего перехода. Люди были сильно утомлены, в особенности в сборной роте. На ночлег роздали в кабардинских ротах еще по котелку воды каждому человеку; командующий же сборною ротою, получив всего два бочонка воды, роздал только один, причем на человека пришлось по три крышки, а другой бочонок оставили для следующего дня.

20-го числа, с восходом солнца, кабардинский эшелон выступил вперед и шел до 7 1/2 часов утра. В это время прибыл к нему капитан Тер-Асатуров с несколькими казаками и сообщил ему, что кавалерия отступает, находясь в бедственном положении. Козловский остановился и послал на встречу ей 12 бурдюков воды, которую он взял у людей одного из проводников, нанявшего своих верблюдов отрядному маркитанту и отправлявшаяся с этими верблюдами из Игды к Орта-кую не прямо, а через колодцы Бала-ишем. Караван этот только что присоединился к колонне. Туркмены, бывшие с ним, передали, что кол. Бала-ишем не засыпаны и находятся не вдалеке от места привала. Козловский тотчас же послал приказание роте, направленной к Орта-кую, повернуть на Бала-ишем и подвезти воду к эшелону. Вслед затем прибыл и Левис с 22 казаками, посланный Маркозовым, и передал Козловскому приказание возвратиться. Так как лошади были не поены уже вторые сутки, то Левис потребовал от Козловского воды для лошадей, чтобы, напоив их, передать приказание начальника отряда и всем задним эшелонам. Но Козловский, имея воды самое ограниченное количество, не мог напоить лошадей, он дал только казакам и предложил Левису послать приказание начальника отряда с туркменом, самому же идти к колодцам Бала-ишем; на это Левис согласился. С туркменом отправил приказание в задние эшелоны, а сам с проводником, данным ему Козловским, поехал к Бала-ишему. чрез несколько времени начальник эшелона послал еще 10 бурдюков воды на встречу казакам; затем еще из каждой роты по два человека с водою и по пяти верблюдов, для подвозки отсталых казаков. Часов около 11 передовые из возвращавшихся казаков дошли до кабардинского лагеря. Здесь казакам дали опять по крышки воды, и те из них, которые были в силах, немедленно направились к Бала-ишему, отстоявшему верстах в 15 от лагеря. На пути к этим колодцам казаки подвергались таким же мучениям и приходили в такое же изнеможение, как при следовании к кабардинскому лагерю, только все это здесь проявлялось еще в более сильной степени. Передовые казаки стали подходить к Бала-ишему часа в три, а остальные следовали по одиночке по всему пути от эшелона до Бала-ишема. Начальник отряда остался в кабардинском эшелоне и был свидетелем тяжелого положения, в котором находилась сборная рота. На весь день люди ее получили только по три чары воды из запаса, данного ей накануне