Хивинские походы русской армии - [145]

Персиян также отпустили в персидский табор, ставший недалеко от лагеря. 14 сентября, в день Воздвижения Креста Господня и ровно через 5 месяцев по выступлении 1 эшелона из Киндерли в Хиву, воздвигнут был большой крест на том месте, где служился тогда напутственный молебен. Основанием кресту послужила высокая, в 5 сажен высоты, пирамида, сложенная из камня солдатами и персиянами. В пирамиду вставлена доска с надписью, гласившею, что 14 апреля 1873 г. отряд кавказских войск под начальством полковника Ломакина (следует перечисление частей, вошедших в состав отряда) выступил против Хивы, а возвратился 12 сентября 1873 г. Упомянуто также, что Хива занята 29 мая и что потеря убитыми и умершими составляет 23 человека.

С 22 сентября началась отправка войск по штаб-квартирам. Первыми отправлены на 3-х прибывших шхунах 4 роты шир-ванцев, сотня Ейского казачьего полка и все георгиевские кавалеры, с хором музыки Апшеронского полка и хивинскими пушками. С этим рейсом отправился Атаджан-Тюря и Ломакин. 23-го ночью шхуны входили в Петровскую гавань. На берегу музыка играла марш, на что апшеронский хор отвечал со шхуны вечерней зарей, молитвой «Коль славен» и народным гимном. Вышло очень хорошо и правдиво: не нам слава, а Господу сил и царю православному!

Все стоявшие в гавани суда осветились фальшфейерами, раздались пушечные выстрелы и полетели ракеты; громкое ура встречавшего народа сливалось с ответными кликами прибывших. На следующий день князь Меликов, столько потрудившийся для обеспечения отряду успеха, благодарил прибывших от имени государя за их славную молодецкую службу. Затем отслужено благодарственное молебствие, и войска пошли церемониальным маршем прямо к столам для завтрака. Офицерам князь дал парадный обед. При здравицах за государя, хивинские пушки салютовали своим порохом.

Последний эшелон прибыл в Петровск 7 октября. 12 октября из Киндерли отплыла в Лстару последняя партия персиян, а караулившая их сотня Кизляро-гребенского полка тогда же двинулась сухим путем в форт Александровский в состав гарнизона. Берег опустел.

Все эшелоны встречались и чествовались в Петровске так же, как и первый. Хивинские пушки стоят теперь в штаб-квартире Апшеронскош полка на уроч. Ишкарты и честно салютуют в торжественных случаях.

Самым важным последствием хивинского похода 1873 года следует считать занятие нами всего правого берега Аму-Дарьи вдоль ханства. Отрезанная от наших степей естественною границей, за которою виднеются там и сям грозные штыки, Хива совершенно примирилась со скромною долею вассального владения, которая ей, в сущности, только и под стать, по незначительности и бедности населения. До похода Хива была не более как пристанодержателем, куда все степные разбойники и барантачи свозили добычу, делясь с ее правителями. Сюда же они укрывались от преследования русскими отрядами. Раз гнездо разорено и к нему приставлен грозный караул в виде Петро-Александровского отряда, разбойникам и барантачам приходится заняться чем-нибудь иным. Прошло уже 30 лет после погрома[62], и степи наши совершенно притихли: столько лет не слышно ни разбоев, ни волнений.

Русский отряд у ворот Хивы можно рассматривать как гвардию, приставленную к хану по завещанию Петра I. Пусть вспомнит читатель, что отряд Бековича-Черкасского, по указу Петра Великого, должен был убедить хивинского хана и бухарского эмира принять для охраны русскую гвардию. Бекович не убедил. Убедил Кауфман. Благодаря этой гвардии хивинский хан сделался, в сущности, русским уездным начальником, исполняя беспрекословно и быстро все наши требования; туркмены, державшие в страхе как самого хана, так и все население, совершенно переменились в обращении. Этому, конечно, немало способствовало также покорение их сородичей текинцев в 1881 году и добровольное присоединение Мерва. Теперь туркменам податься некуда и добывать пленных негде, а если бы и нашлось такое злополучное место, то сбыть их некуда.

Постоянная гроза, висящая над головой туркменов в Петро-Александровске, без сомнения, отражается и на безопасности железнодорожного пути от Узун-ада, а потом от Красноводска до Самарканда. Кавказ покорен давно, а между тем железные дороги там беспрестанно подвергаются нападению правильно организованных шаек, вооруженных берданками и магазинками! И это не потому, что там власть русская слаба или что ближайшее начальство народное поголовно трусливые армяне, а потому, что там всякая гора, всякое ущелье, всякий лес дают верное и надежное убежище разбойнику. Ищи его!

Здесь же природа не нагромоздила ничего подобного, скрыться негде. Последнее пристанище — Хива стала мышеловкой и, по ст. 16 мирного договора, обязана разбойника изловить для выдачи русским властям. «Изловить» — очень удачное слово!

Когда проектировалась закаспийская железная дорога, то разные «знатоки» Азии предсказывали, что кочевники будут красть на дрова шпалы и телеграфные столбы, так как дерево представляет в пустыне огромную ценность. Они же предсказывали, что из Средней Азии военные сделают второй Кавказ, с хроническими экспедициями ради наград… Шпал и столбов, однако, не воруют, а с покорением Кокана в 1875 году и Ахал-Теке в 1881 г. героический период занятия Средней Азии, по-видимому, кончился и про боевые экспедиции что-то не слыхать…