Хиты эпохи Сёва - [38]

Взошла луна, и по поверхности воды побежала голубая дорожка.

Мидори были в теплых лыжных перчатках, чтобы не отморозить пальцы и как следует подготовить гранатомет к выстрелу. Волосы они завязали в пучок, а на голову натянули шерстяные маски. Чтобы уберечься от ночного холода, под плащами на них были черные свитера и рубашки с длинными рукавами. Наряды дополняли черные же штаны и ботинки для пешего туризма. В холодном воздухе от их дыхания возникали легкие белые облачка, и Мидори пришлось низко пригнуться и дышать себе на руки, чтобы не выдать свою позицию.

Из динамиков донесся жужжащий звук и усиленный электроникой голос:

– Хорошо… Хорошо, хорошо.

– Ага, начинается. – Сузуки Мидори стянула перчатки. Затем она, как учил ее Сакагучи, открыла заднюю крышку гранатомета (движения ее были доведены до автоматизма после десятков, если не сотен тренировок), отстегнула ремень и поставила оружие на боевой взвод.

– Не забудь, – прошептала Хенми Мидори, – целиться нужно в треногу рядом с ними. Если граната попадет в кого-нибудь из них, она может не взорваться.

– Знаю, – сквозь зубы процедила Сузуки Мидори, полностью сосредоточившись на цели.

Она навела оружие на треногу рядом с компанией придурков в идиотских нарядах. Остальные Мидори устроились по бокам от нее, чтобы не попасть под реактивную струю, и поддерживали гранатомет.

– О боже, – пробормотала Томияма Мидори. – Я вся мокрая!

– Тихо! – прошипела Сузуки Мидори. – Приготовьте ножи: возможно, придется добивать выживших.

И едва зазвучали первые аккорды вступления «Любви до гроба» с пошловатой партией тенор-саксофона, Сузуки Мидори сняла гранатомет с предохранителя и нажала на спуск. Из задней части шестидесятимиллиметрового снаряда «Хит», вылетевшего из гранатомета, автоматически выскочили шесть стабилизаторов. Несмотря на темноту, можно было ясно различить вращающуюся боеголовку ракеты, которая мчалась к треноге. Реактивная струя озарила группу Мидори мертвенно-бледным свечением. Трое певцов-дегенератов, услышав характерный шум приближающегося снаряда – «шшух!» – и заметив вспышку от выстрела, перестали петь и замерли на месте. В следующее мгновение снаряд вонзился в треногу и взорвался с оглушительным грохотом и ярко-оранжевой вспышкой.

* * *

– Что за хрень? – удивился Яно, следя взглядом за дымной дугой, прочерченной вращающейся боеголовкой.

Он успел подумать, что картина напоминает эпизод из старого боевика с дешевыми спецэффектами, но в следующую секунду его ослепила вспышка, а по ушам шарахнул взрыв. Яно швырнуло на камни, словно тряпичную куклу. Сугияма как раз смотрел на видеокамеру, которую Нобуэ оставил на треноге, когда взрыв разнес конструкцию на осколки. Он открыл рот, чтобы сказать: «Что за?..» – но не успел. Ткань кимоно вмиг вспыхнула, а самого Сугияму взрывной волной подбросило вверх на два метра. Като поначалу решил, что Нобуэ и Исихара придумали какое-то огненное шоу. «Исихара, как всегда, готов в лепешку расшибиться», – подумал Като и уже раскрыл рот, чтобы засмеяться, но тут кусок бетона размером с кулак, несущийся на скорости в сто метров в секунду, начисто снес ему нижнюю челюсть – кожу, плоть, кости и зубы, – хотя Като тоже взлетел в воздух почти на три метра.

В конечном итоге на пляже остались три исковерканных тела, которые будто угодили на обед акулам: ошметки плоти, разорванные животы и вывалившиеся внутренности, среди которых тут и там торчали обломки треноги. Теперь певцы напоминали те самые разорванные и окровавленные женские трусы, некогда найденные ими на этом самом пляже. Разумеется, все трое были мертвы.

В момент взрыва Нобуэ как раз выходил из салона машины, а Исихара находился на заднем сиденье, возясь с проводами микшерского пульта. От взрывной волны автомобиль качнуло, и обоих друзей сбило с ног. Нобуэ вылетел на улицу и ткнулся лицом в землю, а Исихара ударился о край генератора. Однако машина устояла, и ее кузов защитил обоих от разящих осколков треноги. Из рваной раны на лбу Исихары фонтаном била кровь, стекая по лицу. Он до смерти перепугался и панически завопил. Вспышка и грохот взрыва окончательно доканали его, и он стал совсем уж по-идиотски ржать, пытаясь зажать рану руками. В этот самый момент Нобуэ влетел обратно в салон и крикнул:

– Они идут сюда с ножами!

III

– С какими ножами? – спросил Исихара. Он тупо таращился в пригоршню крови, натекшую из маленького гейзера с правой стороны лба. – Ты про такие ножи, которые с лезвиями?

Даже не понимая, что произошло, Исихара был в ужасе. Раньше у него никогда не шла кровь, и теперь, перепугавшись, он пытался ладонями затолкать ее обратно в голову.

– За руль, черт тебя побери! – орал Нобуэ. – Они идут прямо сюда! С ножами! Офигеть! Яно-рин, О-Суги и Като-кити мертвы! Их на куски разорвало!

Исихара непонимающе уставился на него, старательно прижимая окровавленные ладони к голове.

– На какие куски? – спросил он. – Странно, сколько кровищи, а мне даже не больно. Отчего так, Нобу-син? Если палец порежешь, так больно, хоть кричи, а тут совсем ничего!

Нобуэ понял, что Исихара не сможет управлять автомобилем. Поэтому он сам бросился на водительское место, но едва успел схватиться за руль, как увидел в паре шагов от машины несколько фигур в масках. Он нырнул к дверям и заблокировал их. Четверо нападающих в черных шерстяных масках подскочили к машине и в бешенстве принялись раскачивать ее. Фары «тойоты» расколотило взрывом, и единственным источником света теперь служила тусклая лампочка внутри салона, но ее хватило, чтобы Нобуэ разглядел фигуры снаружи. У всех четырех в руках были зажаты ножи. От страха Нобуэ обмочился. Исихара оставался на заднем сиденье, по-прежнему пытаясь затолкать хлещущую кровь обратно в голову. Стекло со стороны водительского кресла покрылось трещинами от ударившего в него куска бетона. Две из смутно различимых фигур вооружились камнями величиной с бейсбольный мяч и принялись швырять их в окна.