Хитрец. Игра на Короля - [31]

– Пришел-таки, – проворчал наконец Лангерье, заерзав в своем кресле. – Ну что же! Не зря ведь он тратил время на дорогу! Передай-ка, чтобы подождал минутку, – его ждет радушный прием.

«А затем уволю дворецкого к черту», – мысленно добавил он.

Человек в омерзительном костюме, оставаясь до смерти невозмутимым, вальяжно поклонился и вышел.

Оставшись один, Лангерье тут же сорвался с кресла-качалки – бодро, будто его подхлестнули вожжами. Как оказалось, старичок еще сохранил в своих мышцах остатки былой подвижности. Не сбавляя прыти, он быстрыми, пружинистыми шагами подошел к стене, на которой висело охотничье ружье, и снял с полки коробку с патронами.

– О-ох! – послышался немолодой женский голос.

То супруга месье Надаша, вошедшая в комнату с новым подносом еды, дабы заменить еду старую, совсем остывшую и нетронутую, вскрикнула и чуть было не выронила поднос из рук.

– Кавиз Брийер пожаловал, – кратко, будто обращаясь к слуге, объяснил Лангерье, а затем отправил две увесистые блестящие гильзы в патронники двустволки. – Подумать только… подумать только!

Щелчок – и ствол заряженного ружья был закрыт. Восстановив прежнюю форму, оружие вновь засверкало любовно начищенными деталями. Это было простое, ничем не украшенное ружье неизвестного производства, но когда-то оно принадлежало отцу Лангерье, а за этим месье числилось около полусотни оленей и двух десятков волков. Уже много лет это оружие хранилось в собранном состоянии, и будь Лангерье на самом деле выжившим из ума старичком, он бы давно применил ружье для охоты.

Но отнюдь не на дичь.

– Не надо! – взмолилась его несчастная супруга. – Не искушайте судьбу! Успокойтесь!

Видя разгорающееся бешенство Лангерье, женщина забыла о главном: мольбы и причитания ее в этом доме уже много лет – с тех пор, когда она встала на защиту Брийера, – не имели никакого веса. Охая, Эдит Надаш дрожащими руками опустила поднос на стол; приборы предательски зазвенели, а из молочника пролилась пара капель молока.

Отставной следователь неспешно спустился со второго этажа в гостиную и, едва только заприметил молодого детектива, навел на него дуло.

Кавиз Брийер ожидал любого ухищрения, кроме этого, и потому остолбенел. Но уже через секунду руки его взмыли вверх, а взгляд наполнился сожалением.

Старания молодого детектива, однако, не произвели на Лангерье должного впечатления, а если сказать выразительнее, вообще не произвели никакого впечатления. Презрительно хмыкнув, он лишь точнее взял Брийера на прицел.

Но гость не спешил уходить, поэтому Лангерье пришлось мягко намекнуть:

– Прочь отсюда.

Кавиз молчал, продолжая стоять в смиренной позе. Он опустил глаза и на всякий случай медленно выложил одной рукой револьвер из своей кобуры на журнальный столик.

– О-ох! – снова воскликнула Эдит Надаш из-за спины супруга. Она бесполезно хлопала руками по платью и в этот момент напоминала бестолковую гусыню.

Лангерье Надаш угрожающе взирал на незваного гостя. Одно то, что этот шелудивый щенок до сих пор дышал, доставляло ему ужасные моральные неудобства.

– Кто-то из нас клялся-божился, что в жизни не переступит порог этого дома, – заговорил старик, цедя каждое слово, – и мне кажется, это был не я. Но скажи вот еще что: почему я вообще утруждаю себя разговором с тобой?

– Потому что мне не обойтись без вашего совета.

– Ах, совета! Знаешь, что я тебе посоветую?

Месье Надаш прицелился и выстрелил в вазу, стоявшую на столике близ Кавиза. Злополучная посудина эта, слишком вычурная и слишком старая, никогда ему не нравилась, и старик с удовлетворением смотрел, как осколки ее беспорядочно разлетелись по фарогнейскому ковру.

В домах напротив залаяли собаки, взволнованные соседи стали выглядывать из окон. Молодой детектив подскочил и попятился.

– Проваливай, – добавил старик, перезаряжая двустволку.

– Успокойтесь, Лангерье! Успокойтесь! – причитала супруга Надаш, совершенно забывшись.

– Послушайте! – взмолился Кавиз Брийер, опасаясь пошевелиться слишком резко. – Прошу вас! Мне некого больше просить о помощи!

Лангерье издал звук, отдаленно похожий на надменное «кхе».

– Я не знаю, как могу заслужить прощение, – продолжил Брийер, и с каждой новой фразой речь его сбивалась все сильнее и все сильнее ему не хватало дыхания. – Я испробовал много способов и добился лишь вашего презрения – и мне об этом хорошо известно. Да, я виноват, без позволения взяв в жены вашу дочь. Она умерла, потому что я не уберег ее от болезни. Все это ясно для меня как день. Но я попытаюсь объяснить вам, почему вы должны мне помочь…

Бестолковая гусыня суетилась за спиной мужа и теперь раздражала Надаша едва ли не больше, чем сам Брийер. Старик раздраженно шикнул на нее, и та, охая и причитая, скрылась в недрах второго этажа.

– На мою долю выпало решить задачу, которая мне не под силу, – вновь раздался молодой громкий тенор. – Я – неплохой следователь, но стоит в деле появиться магу, и я становлюсь беззащитен, как ребенок! А на кону нынче честь государства…

Настроение Кавиза Брийера не располагало к витиеватым оборотам и расшаркиванию. Даже сейчас, в критический момент, фразы его были просты: он не подбирал слова и не чеканил заготовленную речь. Однако он вынужден был говорить – и говорил много.