Хитрец. Игра на Короля - [21]

И потому Ядовитые чародеи согласились.

– Но мы требуем скрепить договор клятвой на крови, – холодно добавил Хелинш после того, как Таффур Вахэйль, Главный маг делегации Тари Ашш, возвестил о принятом решении.

На самом деле Ядовитых магов не заботило, подпишут ли одельтерцы бумаги, дадут зарок на костях своих предков или принесут нерушимую магическую клятву, – им было нужно любое подтверждение их слов, ведь каждый на Островах знал, что обещания других людей не стоят и ломаного гроша. А имперцы, пускающие себе кровь, представляли необыкновенно сладостное зрелище.

– Значит, мы принесем обет, – высокопарно заверил Лекильм.

– Каждый из нас, – месье Васбегард церемонно указал рукой на своих подчиненных. – Будьте добры, позовите Элиан. Пусть принесет что-нибудь острое.

– Хочу зеркало из прихожей, – огорошил всех Хелинш.

Чьерцем Васбегард, однако, нисколько не удивился. Он равнодушно кивнул, и уже через минуту весь «Азукар» пронзил громкий звук разбиваемого зеркала.

Произнесенная одельтерцами клятва была скреплена кровью и виски. Так Империя Одельтер и острова Тари Ашш выдали оружие друг другу в руки: предательский шаг одной стороны мог с легкостью потопить другую.

Глава 5 Близ пропасти

Кадван Берм проснулся в два часа пополудни в крохотной темной комнате постоялого двора. «Живой, – с облегчением подумал он; но головная боль дала о себе знать скорее, чем парень успел открыть глаза. – Хорошо, почти живой».

Кадван согласен был потерять еще пару-тройку часов, погрузившись снова в сон, однако рассудок его посчитал иначе. «Деньги!» – беспокойно пронеслось в мозгу, и та из рук, что более другой претендовала сейчас на целостность, потянулась к потайному карману пиджака. Купюры были на месте, и Берм искренне поблагодарил Всеведущих.

Превозмогая трудности похмельного пробуждения, парень неохотно поднялся. Ни одна его конечность не была сломана, и это оказалось третьей хорошей новостью. Кадван потер глаза, поднялся и раскрыл потрепанный бумажник. Даже с учетом вчерашнего кутежа здесь оставалось сто шестьдесят семь экю и двадцать сорэ на личные расходы – с лихвою хватит на семь месяцев. Затем парень глянул на спрятанные в одежде банкноты, – по-прежнему почти тысяча экю, за вычетом долгов.

Прощай, старая жизнь! Прощайте, карты и алкогольное забытье!

Рядом с кроватью на тумбочке лежала кобура с пистолетом – вчера Берму хватило сил отстегнуть ремни, прежде чем свалиться без чувств. Лишь одного взгляда на оружие было достаточно, чтобы воспаленный рассудок разгорелся былой ненавистью и утонул в воспоминаниях.

Там, лежа в окопах и сжимая в руках штуцер, Кадван со всей аккуратностью целился – и стрелял. В руку или ногу и никогда – в сердце или в голову. Нужда в деньгах решила все за него, но парень никогда не гордился тем, что стал солдатом.

Пошатываясь, Берм подошел к зеркалу. Кто поверит, что он лишь недавно пересек двадцатилетний рубеж? Он уже успел попасть в ад, выйти из него и попасть туда снова. Поэтому на его лицо легло то выражение, что появляется у измученных жизнью людей после сорока.

Даже когда он смеялся, карие глаза оставались такими же суровыми и скорбными, а квадратное лицо не теряло своей жесткости. Морщины на низком лбу появились в тот момент, когда о его негласном отказе стрелять на поражение стало известно товарищам по роте и кто-то из них, выслуживаясь, доложил об этом командованию. В результате Кадван был прилюдно избит, а затем все-таки вынужден был стрелять на поражение.

Сейчас только подстриженные темные, почти черные, волосы – к собственному его удивлению, без единой проседи – выдавали в нем молодого человека. Но здесь никто не знал, что этот молодой человек прошел войну, в которой его родное государство Книвет было повержено.

Тем не менее ликующий противник, маленькое государство Сотери, забрал себе книветские пограничные территории. Те славились полезными ископаемыми, углем и сланцем, а значит, были весьма ценным приобретением.

Понимая, что возвращаться ему больше некуда и незачем, Кадван бежал в Одельтер, чтобы начать новую жизнь. Знал бы он, что ему уготовано стать шулером! Знал бы он об этом – попросил бы первого попавшегося чародея стереть из его памяти правила игры в покер, ломбер и «тысячу».

В Одельтере началась совсем другая жизнь. Выживание. Постоянный страх быть застигнутым полицией и людьми тех, чьи кошельки были обчищены посредством ловкости рук. Игры на деньги, крап на картах, подозрительные приятели по шулерским командам, ненависть к себе и скотской жизни, необходимость следовать законам низов.

Сейчас Кадван очнулся где-то на северо-востоке провинции Эон, с огромным долгом за душой и неизменным отсутствием документов. Но теперь у него была наличность – не зря же столько вечеров он убеждал себя, что надо снова идти играть, ведь еще немного, и он заработает себе мечту. Со старыми привычками можно было попрощаться – и вчера в обществе девиц и пьянчуг он сжег свою счастливую колоду карт.

Колоду, которой он не пользовался уже десять месяцев. Трудно было в это поверить, но почти год это парень мало ел, жил сплошь в клоповниках, ужимался как мог, но уверенно пропивал то, что выиграл перед этим. Он не стремился отдавать долг, он не хотел налаживать свою жизнь, он не желал никого и ничего – кроме повторяющегося четыре раза в неделю хмельного разнузданного забвения. И похоже, у Кадвана оказался на удивление крепкий организм, раз за такой период он не позволил пагубному увлечению превратиться в зависимость.