Хитрая затея - [36]

— Вы позволите? — спросил я пристава, но руку к плошке уже протянул.

— Конечно, — разрешил Крамниц, — только вы-то таких насмотрелись уже, от вашего карабина пули.

— От револьвера, — поправил я пристава, рассмотрев пули поближе. — У него нарезка ствола более крутая, следы от нарезов под другим углом располагаются, — пояснил я.

— Спасибо, Алексей Филиппович, будем знать, — признательно сказал Крамниц и снова обратился к Белову:

— А что ещё скажете о покойнике, Андрей Иванович?

— Росту в нём два аршина восемь вершков, [3] сложен хорошо, при жизни никогда не голодал, зубы хорошие, — кратко и дельно отвечал прозектор.

— Когда они умерли, не скажете? — без особой надежды спросил пристав.

— Не скажу, — признал прозектор. — Но почти одновременно, потому как в земле пролежали одно и то же время. Так я пойду, Иван Адамович?

— Конечно, идите, — отпустил его пристав и уже когда мы остались одни, продолжил: — Одежда у нашего покойника добротная и шитая на заказ, не из магазина готового платья. Бельё сатиновое. Галстук шёлковый, заколки нет, должно быть, забрал убийца. Обувь тоже добротная, ещё и с калошами. [4] Крест нательный серебряный, на шёлковом шнурке.

— Не бедный, стало быть, — заключил я.

— Но и не такой уж богатый, — добавил Крамниц. — На белье вышиты метки «В.Д.», так обыкновенно делают, когда отдают бельё в стирку прачкам. Значит, среди его прислуги прачки не было, а следовательно и сама прислуга немногочисленна.

— Или жил один, — предложил я другую вероятность.

— Или так, — согласился пристав.

— То есть в любовники Ташлиной годится? — спросил я.

— Вполне, — снова выразил согласие Крамниц.

— А в карманах что-нибудь было? — спохватился я.

— Ничего, — недовольно ответил пристав. — Всё вытащили. Уж не знаю, было там что ценное или же просто чтобы опознание затруднить…

— Или то и другое вместе, — я тоже с грустью вздохнул. Чем бы убийца ни руководствовался, но, очистив карманы покойника, опознание он нам и правда сильно усложнил.— А у Ташлиной при себе что было?

— Опять ничего, — пристав был откровенно раздосадован. — Ташлин показал, что из дома пропали все украшения его жены, так при ней только золотой нательный крест и остался. Ридикюля тоже нет. Поклажи нет. Опись её составляют по показаниям прислуги.

— Платья, бельё, меха? — обозначил я предполагаемый набор.

— Они самые, — подтвердил Крамниц. — Только вот…

— Что? — спросил я, когда задумчивость Ивана Адамовича несколько подзатянулась.

— Убийцы у нас очень уж разборчивые, — скривился он. — Варнаки какие, те бы мертвецов догола раздели и кресты сняли, а наши душегубы побрезговали…

— Думаете, убийц было несколько? — честно говоря, я и сам склонялся к такой мысли, но решил узнать мнение специалиста.

— Не меньше двух, — тут же ответил пристав. — Кто ядом травит, тот стрелять не возьмётся, и наоборот.

Хм, и не поспоришь. Как сказали бы в моей прошлой жизни, разные психотипы. Кстати, о психотипах… Убийцы наши явно нацелены на гарантированный результат. Яд Ташлиной наверняка дали с чем-то, скорее всего, с питьём, а мужчине стреляли в спину, исключив ему всякую возможность даже уклониться от поражения, не то что сопротивляться.

— Я вот что думаю, Алексей Филиппович, — углубиться в размышления Крамниц мне не дал. — Причастен Ташлин к смерти жены или нет, это мы установим. Но если мы выясним, кто такой этот «В.Д.», дело пойдёт куда быстрее. Не просто же так их вместе закопали…

— И я тоже так считаю, Иван Адамович, — согласился я с приставом. Это он верно ухватил, установить личность «В.Д.» надо, и желательно поскорее. А вот интересно, монахи тут помочь могут или как? Об этом я Крамница и спросил.

— Да спрашивал я их уже, — видно было, что вопрос мой приставу не особо понравился. — По другому делу, правда, но спрашивал. Не хотят они с этим связываться, говорят, священноначалие не одобряет. Мол, слишком оно близко к запрещённым практикам и вообще, дескать, нечестиво возлагать на Бога то, что может быть сделано губным сыском.

— Значит, придётся искать прачку? — попытался я прикинуть направление поисков.

— Не уверен, — мотнул головой пристав. — Прачек московских мы замучаемся обходить, уж больно их много. Я так понимаю, сапожника надо искать или портного, а лучше белошвейку.

А что, очень даже разумно. За работу прачки берут копейки, и бельё им в стирку отдают очень и очень многие не особо богатые люди. Соответственно, и самих прачек много, тем более, хватает среди них и таких, кто этим подрабатывают. А вот пошить на заказ костюм или такую обувь, как у этого «В.Д.», могут позволить себе ох как не все. И дорогое бельё тоже. Стало быть, и мастеров таких не столько, сколько прачек. Впрочем, если наш неизвестный покойник окажется не москвичом, чего исключить также нельзя, поиск портного или сапожника рискует превратиться в бесконечную историю. Но, как бы там ни было, выяснять, кто же такой этот «В.Д.», нам придётся. Причём основная работа тут ляжет на Крамница и губных, потому как я собирался уже на днях приниматься за служебные дела Ташлина.

— Белошвейку, — ожил Крамниц, задумавшийся, как и я сам. — Точно, белошвейку искать надо! — уверенно заключил он.