Хитрая ворона - [9]
— На тигра он тоже вроде похож.
— Полос нету!
— Намалюем.
— Слышь, а усы у него не обломятся? Больно хрупкие.
— Обломятся, другие приставим. От старого веника!
— Можно и проволочные воткнуть!
— Хорошо бы ему чубчик нарисовать.
— Ага. А щёки толчёным кирпичом подрумянить. И глазки угольком подвести.
— Для красоты? Годится!
— Да нет! Чтоб не узнали. А то его каждая собака знает.
— Эх! Был мраморный дог, а стал цементный!
У дога Боба только глаза в цементных дырках сверкают, а сам — ни с места.
— Смотри, не кусается, — смело прошёл под вскинутыми лапами истукана один из котов-близнецов.
— Куда ему! — взобрался другой близнец на твёрдый хвост дога.
Боб по-прежнему — ни с места.
— Мы его на клумбе поставим, — глубокомысленно изрёк Марсик. А может, и Барсик.
— А лучше — на крыльце! — заспорил Барсик. А может, и Марсик.
Представил себе бедняга дог, как стоит он в будущем на крыльце, как его пачкают голуби, как его белят каждую весну, как ремонтируют отвалившийся хвост.
Напрягся дог изо всех сил! По толстой корке цемента зазмеились трещины, и, тяжело ступая каменными лапами, он двинулся на котов.
Быстрее, быстрее… Лови, держи, хватай!
Последние куски цемента отскочили от шкуры, когда он рывком протиснулся за котами в прореху забора и загнал их в каменный угол.
Расставил Боб лапы, раскрыл свою жаркую клыкастую пасть:
— Сейчас вы узнаете, как меня злить!
— Если б мы тебя не разозлили, стоял бы ты век на клумбе! — нашёлся Марсик. А может, Барсик.
— Или на крыльце! — подхватил Барсик. А может, Марсик.
Боб даже пасть защёлкнул. И недоуменно почесал затылок кончиком хвоста с налипшим на него куском цемента.
А что, действительно!..
Тут примчалась какая-то чужая собака и с яростным лаем бросилась на котов.
Дог Боб одной лапой отшвырнул её прочь.
— Своих гоняй, — прорычал он. — А наших не трожь!
КРЫЛАТЫЙ СМЕЛЬЧАК
Вот дела! Птицам в роще житья не стало от трёх ворон, задир-забияк.
Одна из них — Заводила, покрупнее двух других. Тугодум. Соображает не сразу. Но, если уж что-то решила, с пути не свернёшь!
Вторая ворона — этакая Подбивала, любила других науськивать, подбивать на разные пакости. А сама действовала исподтишка.
Третья, самая меньшая, — Нахалка. Чуть что, нагло в драку лезет. Особенно, когда старшие за спиной.
Роща, конечно, не лес. Не чащоба дремучая. Не тайга, словом. И не джунгли. Крупных храбрых птиц нет, чтоб за маленьких вступиться. Правда, рядом на озерце жили два журавля. Крупные-то они крупные, но не храбрые. Да и вообще их хата с краю.
Вот и приходилось терпеть птицам: каждая по-своему от ворон спасалась. А те вконец обнаглели, распоясались. Мало им птиц, так даже и за мелких зверей принялись. То на зайца с дерева целое ведро холодной воды выльют — бегай мокрым, дрожи, грейся! То вдруг с ножницами за ежом, хохоча, гоняются — постричь хотят. Зарос, мол, иглами с головы до пят!
Такое вытворяют!..
Ну, насчёт ведра и ножниц — это, вероятно, и преувеличение. Но ведь и без ведра можно зайца как следует водой окатить, если после дождя потрясти над ним ветки. А что касается ножниц, то их можно где-нибудь на свалке найти: старые, конечно. А то можно и без всяких ножниц кружить над ежом, настырно повторяя: «Где это мои большие ножницы? Держи его!» Потом всем и заяц, и ёж о ведре и ножницах такого понарасскажут! Как тут не поверить!
Но это всё, так сказать, присказка. Наша сказка — не про ежа и зайца, а про двух приятелей, Чижа и Щегла. Имена у них такие: чижа звали Чиж, а щегла — Щегол.
В одно прекрасное летнее утро… Впрочем, утро — всегда прекрасное, особенно летом.
Представьте себе: зелёная приветливая роща. С краю — озерцо с кувшинками. Соловей встречает утро задорной трелью. Скворец запел, потягиваясь на жёрдочке у входа в скворечник. Пёстрый дятел, высунув голову из дупла, ритмично застучал по коре клювом. Пронеслось над озерцом курлыканье журавлей.
И Чиж со Щеглом включили в общий хор свои рулады.
Красота!
Но вот с одинокого сухого дерева вдруг раскатилось громогласное «Карр!» Это проснулись в своём большом мрачном гнезде три вороны.
Сразу спрятались и соловей, и скворец, и дятел, и Чиж со Щеглом. Даже журавли приумолкли, хотя у них хата с краю.
А вороны захохотали во всё горло на всю рощу:
— Карр-ха-ха-харр! Карр-ха-ха-харр!
Ворона Подбивала толкнула в бок ворону Заводилу.
Та, ухмыляясь, достала из-под сучьев здоровенную рогатку — давно на свалке нашла — и заложила в неё горсть крупных желудей.
Подбивала и Нахалка, отлетая от гнезда, стали натягивать резину с зарядом.
А Заводила, прищурив глаз и выбирая цель, тем временем направляла рогатку: то на дупло, где скрылся дятел, то на гнездо журавлей в камыше озерца, то на скворечник.
— Карртечью! — гаркнула она.
И две вороны с треском отпустили резину.
Жёлуди, грохоча, ударили по скворечнику. Домик затрясся! Жёрдочка отвалилась и упала наземь. А сам хозяин скворец, выскочив наружу, опрометью умчался вдаль.
Вороны вновь оголтело захохотали.
Высунул голову из дупла встревоженный сосед скворца — дятел. Новый залп: на этот раз мелкими лесными яблоками-дичками. Одно яблоко так и нанизалось прямо на острый нос дятла! Он даже клюв не мог раскрыть, чтоб возмутиться.
