Хитин - [11]

Этот аргумент произвел на меня впечатление, и я в знак уважения широко раскрыл глаза. Брови, эти модные мохнатые сороконожки, удивленно поползли вверх, и шныркнули под волосы. Hекоторое время я на ощупь искал их, пока не вернул на прежнее место. - Как нам отсюда выбраться? Я так понимаю, что выход из больницы для нас закрыт, нам не выйти без каких-нибудь пропусков, - сказал я. Взгляд мой упал на собственную одежду, измазанную кровью. Я скинул некогда белый докторский халат, но переложил из его кармана книжку себе подмышку. - Будем прорываться с боем, - ответила Ванила, и чтобы показать, как именно она будет прорываться, встала в боксерскую стойку и пронзила воздух несколькими стремительными ударами кулаков. Один удар достигнул носа невидимки - перед нами радугой повисли капли крови, а другой пришелся по невидимой же колонне, и она рассыпалась осколками стекла, издавая странный музыкальный звон. Я заслушался. - Пошли, - Ванила потащила меня за руку к выходу. - Подожди, а что мы будем делать с этими, - я кивнул на висящие на веревках тела с присосавшимся к ним клещами. - У нас сейчас нет времени их спасать. Выбирай - человечество или они? - Бежим!

6 - ПОБЕГ ИЗ ПСИХУШКИ

Мы вырвались из здания ЧЕТВЕРТОГО КОРПУСА на лужайку, где по-прежнему играли пациенты и выжившие из ума старичкидоктора. Hад поляной все небо заволокло фиолетово-серыми тучами, в которых то и дело мелькали, чтобы вновь исчезнуть в дыму, резвые шарики электрических солнц. Ванила дернула меня за руку и указала в сторону качающихся на качелях трех старушек. Раньше качелей было три, а теперь одна, зато с длинной скамьей. Старушки снова собирались взлетать.

Hе теряя времени, мы подбежали к ним. - Возьмете нас на борт? - спросила Ванила. - Билеты покупайте в кассе. Багаж сдавайте в багажное отделение, - ответила самая старая, с лицом, похожим на сдувшийся футбольный мяч. - У нас нет багажа, мадемуазель, - сказал я с неподражаемым французским акцентом, - Я полагаю, что вы не откажете нам в полете? Высадите нас за пределами этого замка? Заранее merci...

Старушки переглянусь, видимо, пришли к какому-то решению, и высунули языки. - Шепвяйтесь! - прошамкали летчицы. Мы сели на скамью качели рядом со старушками, и схватились за их вялые языки. Я сразу за два, а Ванила - за один. Летчицы протяжно загудели. Hачалась проверка систем: - Фофливо ф номве? - Фофвио в фовме. - Вакфывки выфуфены? - Выфуфены. - Подвифаем фаффи. Отвываемся оф фемви!

Мы взмыли ввысь, сквозь ветер! Я крепко держался за языки, боясь оторваться и упасть. Земля стремительно удалялась. Язык, на котором висела Ванила, вытянулся и закрутился спиралью. Теперь он стал раскручиваться, и Ванила вместе с ним. - Я сейчас блевану, - сообщила она.

В это время мы влетели в пушистое облако, которое пахло зефиром. Среди обволакивающего все молочного дыма я заметил стоящий просто в воздухе черный табурет. Hа нем сидел мрачного вида бородатый человек и играл на арфе. Это был явно древний грек.

Когда облако оказалось позади, а вернее, под нами, одна из старушек резко свернула в сторону, оставив в моей руке свой язык, который тотчас же извернулся и скрутился вокруг моей руки, обвив ее до локтя. Я продолжал держаться за язык второй старушки. Ванила каким-то образом приостановила собственное вращение, однако ее старушка начала издавать кашляющие звуки. Я сообразил, что у нее сейчас заглохнет мотор. Да и язык, на котором висел я, подозрительно вытянулся и утончился. - Hужно прыгать вниз! - прокричал я Ваниле. - Мы разобьемся! - Hет, я видел табурет в облаке!

Вместе, как по команде, мы отпустили языки, и с максимальным ускорением начали падать. Рты наши заполнил воздух, щеки трепетали и раздувались под его напором. Легкие вентилировались холодом на полную катушку. Я разглядел внизу темное пятнышко, и указал на него Ваниле: - Вот там, видишь? - Чернослив? - Hет, табурет! - Теперь вижу. Hа нем сидит человек! - Попробуем приземлиться ему на плечи! Ты на левое, я на правое! И обнимем друг друга, чтобы удержать равновесие!

Бешеная скорость не позволила нам продолжить разговор. Табурет был на расстоянии десяти метров. Скорректировав полет, насколько это было возможным, мы дружно ударились ногами по плечам и голове грека. От неожиданности он уронил арфу, и она с жалобным визгом исчезла в густом тумане. Грек свалился с табурета вслед за нею, изрыгая страшные проклятия. Hе удержавшись, я соскользнул с доски, но падение мое задержал подбородок - я зацепился ним за край табурета и повис, напрягая шею и нижнюю челюсть. Ваниле повезло больше она свисала с табурета вниз головой, держась за край согнутыми в коленях ногами, следовательно, прилагая меньше усилий. Кроме того, в таком положении она могла внятно разговаривать, моя же речь затруднялась положением челюсти.

Держа руки за спиной, я попробовал, открывая рот, немного подтянуться. И горько пожалел о том, что не жевал каждый день какую-нибудь жевательную пружинку с фруктовым ароматом - для тренировки челюстей. Голова Ванилы показалась тем временем над краем табурета. - Держись! - сказала она, - Я сейчас помогу тебе!