Хит сезона - [16]

Он опять кивнул.

– Теперь дальше. Позвонишь из автомата – из любого, но ни в коем случае не от знакомых или из какой-нибудь конторы, где тебя потом вспомнить могут, – по этому номеру. – Я написала ему телефон на бумажке. – Номер сейчас запомнишь, бумажку мне вернешь, – приказала я. – Я этого человека не могу подводить. За ним слишком много хороших людей стоит, которых он за собой потянет, если что…

Я видела, как Ромка все больше возбуждается от моих поручений. Он доверял мне безоговорочно и даже не думал, что я могу его как-то подставить.

– Человека, который тебе ответит, зовут Виктор, – сказала я. – Скажешь ему буквально следующее: «Дубровина привет передает. Хотела бы встретиться с тобой, да муж ревнивый. Следит за ней, прямо задушить готов, как Отелло. Просто театр какой-то. Что ей передать?» Запомнил?

Ромка повторил все слово в слово.

– Хорошо! – сказала я. – Виктор прекрасно знает, что Дубровина ему привет передать не может, ее убили недавно. Он поймет, что ты от меня. Если спросит, кто ты, – скажешь, сын. Ну-ну, не смущайся, так надо, чтобы он понял, что я тебе доверяю, как самой себе… Виктор говорит лаконично, приготовься запомнить все, что он скажет. Впрочем, уверена, это будет всего несколько слов.

Я замолчала и немного подумала.

– Кажется, все! – сказала я. – Как все сделаешь – сразу сюда. И прежде чем возвращаться, хорошо посмотри, не следят ли за тобой. Если следят – срочно звони сюда и быстро говори все, что успел узнать. Если арестуют, скажешь им как было: встретил меня вчера у театра, выпили, пригласил меня к себе, а утром я попросила тебя об одолжении – а больше ты ничего не знаешь. Это все можешь рассказывать, потому что они все и сами узнают, да и нет в этом особого секрета. А ты просто помог мне, и все. Тебя могут задержать от силы на трое суток, потом должны выпустить… Теперь иди. И помни, что я жду тебя с нетерпением.

Не знаю уж, как он понял мою последнюю фразу, но к двери он бросился стремглав. Я еле успела остановить его еще одним вопросом.

– Да! – воскликнула я. – Погоди! Мне нужно пленку проявить. У тебя фотоаппарат есть? И всякие премудрости для проявки?

– Нет, – сказал он растерянно. – А надо?

– Очень надо, Рома! – подтвердила я. – Тогда зайдешь еще в фототовары и купишь следующее… Я написала ему список всего, что мне было необходимо: фиксаж, проявитель, фотобачок, разные добавки для ускорения проявки и усиления контрастности, ну и прочую ерунду, дала денег и выпроводила.

Делать мне, пока он не вернется, было нечего, только – ждать. А этого я просто не умела.

Впрочем, у меня была одна проблема, которую стоило серьезно обдумать. Мне не давало покоя свидетельство вчерашнего Валеры о том, что Салько был на сцене, когда произошло убийство.

Этого я не могла понять. Кто же тогда был в его квартире? Не он? Это могло, впрочем, быть и так. Я же не видела фактически самого Салько. Я видела человека в гриме Мефистофеля. А разве не мог кто-то надеть такой же костюм, в котором Салько выходит на сцену, сделать такой же грим?.. Не так уж и сложно, если подумать. В этом нет ничего невозможного.

Но тогда выходит, кто-то другой знал, что я буду наблюдать за свиданием жены Салько, и переоделся в Мефистофеля, чтобы я приняла убийцу за Арнольда Салько. Что же получается?

Салько нанял меня фотографировать его жену в момент любовного свидания. Так.

Кто-то другой вместо него приходит и убивает его жену. Так.

Этот другой хочет, чтобы я приняла его за артиста, мужа убитой женщины. Так.

А зачем?

Чтобы подставить его и повесить на него это убийство? Но почему меня тогда сначала заперли в библиотеке, подсунули ключ, который не подходит к двери, а настоящий положили на стол, чтобы я потом его нашла и сумела оттуда выбраться? Причем сделал это Салько, в этом я не сомневаюсь, он сам отдал мне ключ!

Зачем ему-то это было нужно?

Ответ у меня только один – чтобы подставить меня! Но тогда выходит, он знал, что его жена будет убита, и постарался отвести подозрения от настоящего убийцы? Может быть, они в сговоре и Салько выгораживает человека, который убил его жену, подставляя меня?

Но почему же этот человек был в гриме Салько? Чтобы запутать следствие?

«Вот черт! – подумала я. – Как жаль, что я забыла вспышку! Сейчас бы у меня была четкая фотография убийцы, и по ней, вполне возможно, удалось бы узнать – сам Салько убивал жену или это был кто-то другой в его гриме!»

Но он же не мог убить ее сам, он в это время играл сцену в кабачке Ауэрбаха в спектакле, который смотрели несколько сот людей, и все они подтвердят его алиби!

И еще. Почему он назвал убитую Настей, если его жену зовут Евгенией, как он сам мне рассказывал? И почему он так удивился и испугался, когда включил свет в спальне? Да и зачем он вообще его включал, раз он знал, что я наблюдаю за всем, что происходит в спальне, и не только узнаю его, но и сфотографирую даже? Он, получается, хотел сам себя скомпрометировать? Чушь какая-то!

Я почувствовала, что запуталась и голова у меня идет кругом.

А тут еще одно неожиданное воспоминание окончательно сбило меня с толку.

Я совершенно четко припомнила, что, выходя вчера из редакции, сунула фотовспышку в свою сумку.