Хищность - [17]

Ученые пришли ко мне в тот самый день, когда я впервые увидела Элену. Они говорили, что девочка и ее ребенок невероятно важны для их экспериментов, а я только качала головой. Да, я понимала, что их интересовал тот факт, как смогла Элена стать похожей на хищника в большей степени, чем они сами, как она взаимодействовала с их жестоким миром и как малышка добилась их сочувствия. Да и то, что друг Элены привез ее к нам, несказанно удивляло наших социологов.

Но больше всего самых разных ученых, биологов, профессоров биоинженерии и генетиков интересовал ее ребенок. Никто из селян никогда не видел существа, чьи родители были бы хищником и вегом одновременно. Кем родится малыш Элены, и в пользу какого образа жизни он сделает свой выбор, было загадкой для всех.

На остальные их вопросы я пообещала выяснить ответы у самой девочки, вот только в отличие от социологов я понимала, что для этого мне понадобится немало времени.

Она села напротив. Ее взгляд выражал одно — затаенную жестокость и неизлечимую боль. Я ожидала, что в любую минуту Элена накинется на меня и зубами перегрызет мне глотку. Но потом я поняла, что просто не беспокою эту невероятно сильную девочку. Она призналась в том, что ее украл хищник, призналась, что имела с ним связь. Все это Элена рассказывала так равнодушно, но в то же время с невероятным надрывом. Бедная-бедная девочка.

— Он, твой хищник, всегда был жесток?

Элена потерла переносицу и нахмурилась. Кажется, она путалась в своих воспоминаниях.

— Димитрий никогда не был жесток ко мне. Только холоден, невероятно холоден.

Она кивала своим словам, будто пытаясь убедить саму себя в их правдивости.

— Значит, хищник не был жестоким?

Ее глаза сверкнули, как лезвие ножа, внезапно отразившее яркий дневной свет.

— Он не был жесток ко мне, — сквозь зубы повторила Элена. — Но жестокость — главная черта его характера. На моих глазах он бил женщин. И убивал мужчин. Много раз.

Девочка говорила это так выразительно, что сначала я даже не верила ей.

— Когда это случилось впервые? Когда ты поняла, что Димитрий настолько кровожаден?

Пустые глаза Элены уставились на ее руки.

— Мы были в подвале селения вегов. К нашим головам приставили пистолеты. Саймон, другой хищник, который, как я надеялась, придет к нам на помощь, просто сбежал. А Димитрий достал нож для того, чтобы умело и хладнокровно расправиться с тремя полицейскими. Тогда я впервые поняла, что он не совсем такой, как его соплеменники. Только позже я узнала, чем он зарабатывал на жизнь за несколько лет до знакомства со мной.

Я подняла брови в ожидании дальнейших откровений, но Элена угрюмо молчала. Что ж, оставим эту тему. На время.

— В чем проявлялась его холодность к тебе?

Девочка отвела взгляд. Тема затрагивала ее чувства.

— Он никогда не был добр ко мне. Димитрий не позволил мне убить себя, но то было вначале. После той ночи, когда я видела, как он убивал людей, хищник перестал проявлять какие-либо человеческие чувства.

— Ты беременна. Он насиловал тебя?

Руки Элены затряслись.

— Он просто делал это, как делают животные. Холодно и жестко. Даже жестоко. Ни разу за полтора года Димитрий не целовал и не обнимал меня.

— Ты не пробовала сопротивляться?

Элена усмехнулась. Потом истерично засмеялась.

— Если бы вы видели Димитрия, не задавали бы подобных вопросов. Сопротивляться ему и своим собственным инстинктам было бесполезно. Но однажды я все же сказала «нет». И пожалела об этом гораздо сильнее, чем о любом другом решении в моей жизни.

— Все хорошо. Расскажи мне, выпусти свои эмоции, — я понимала, лучше сразу покончить с этими воспоминаниями, чем возвращаться к ним снова.

— В тот вечер он ушел и громко хлопнул дверью, а потом явился пьяный. С тремя самками. Я спряталась в кладовой и все слышала. Под утро он выгнал их. И стал искать меня.

Глаза Элены не открывались до конца. Ее убитый взгляд лучше любых слов рассказывал о том, что испытала девочка рядом с хищником.

— Он нашел тебя?

— Нет, — она пожала плечами и посмотрела на свои когда-то давно изрезанные запястья. — Если бы он нашел меня, я бы убила его, или он убил меня.

Мне не хотелось ворошить воспоминания Элены, но по ее реакции я поняла, что девочка почти ничего не чувствует, рассказывая мне свою историю.

— Что было дальше?

— Что-то умерло во мне в ту ночь. Пока он спал, я взяла его сигареты и закурила. И в них был не табак. Я выпила из той бутылки, к которой, когда нервничал, прикладывался Димитрий. И мне стало всё равно. А потом, — Элена подняла на меня безжизненный взгляд. — Потом я съела мой первый кусок мяса.

— В нашем селении ты появилась в ужасном состоянии, — я сделала паузу, пытаясь оценить реакцию Элены — девочке было всё равно. — Тебя били?

Она равнодушно кивнула.

— Били меня, била и я. Мы снова подрались с одной из подруг Димитрия, с той, которую чаще других он привозил в свой дом.

— Почему?

— Она оскорбила моих соплеменников, назвала их… — Элена окинула меня выразительным взглядом и покачала головой. — Не важно. Она оскорбила всех вегов. А этого я не прощаю никому.

— Ты все еще считаешь себя вегом? — невольно вырвалось у меня.

Девочка удивилась прозвучавшему вопросу. Видимо, мысль о том, чтобы окончательно причислить себя к миру хищников прежде Элену не посещала.