Хищность - [15]

Я почувствовала, как тело Димитрия напряглось. Он уткнулся носом мне в шею и, казалось, совсем не дышал. Где был Саймон, я не подозревала, только надеялась, что, так же, как и мы, он оказался вне зоны видимости нежданных гостей.

— Они выжили, — резкий голос разрезал напряженную тишину, в которой, как мне казалось, на весь зал раздается мое громогласное дыхание. — Олухи! Ищите выход!

Неужели это может быть правдой? Неужели, веги действительно выжили? Я обрадовалась раньше, чем следовало. Свет фонарей метнулся в нашу сторону и звонкий металлический голос проскрежетал:

— Выходите.

Спусть полтора года.

Он выкинул меня на обочину, прямо к ногам выбежавших работников пункта пропуска.

— Забирайте. Она ваша.

В глазах охранников я прочитала изумление и немой вопрос: «Как это подобие человека может быть вегом?» Байк Димитрия взревел и умчал прочь. И останки моих чувств к этому чудовищу исчезли вместе с ним. Вызвали медиков и меня на носилках отнесли в больничную палату. Врачи взирали с ужасом и жалостью и все время повторяли:

— Неужели, она, действительно, вег?

Просто так мне бы, конечно, не поверили. Первое, что сделал доктор — провел ДНК-тест и убедился в том, что я имела полное право находиться в их селении. Побитая и пьяная, с порванными сухожилиями и связками, оборванная и грязная. Тогда я даже не подозревала, что беременна… Мне что-то кололи, ставили капельницы, ощупывали ледяные руки и ноги.

— Как тебя зовут? — через час после моего появления в селении на стул возле больничной койки опустилась серьезная аккуратно причесанная женщина в круглых очках с выпуклыми линзами.

— Элена, — равнодушно произнесла я.

Никогда не любила психологов с их бесконечным стремлением залезть в душу к другому человеку и покопаться в той грязи, которую каждый без исключения старательно пытается скрыть. Но отныне что-либо скрывать я не собиралась. Пусть делают то, что хотят. Димитрий растоптал и уничтожил меня и все, чем я была и стала. Мое существование не имело смысла до следующих слов той женщины, которую позже я стала считать своей второй матерью.

— Ты знаешь, что беременна, Элена?

Мои перепуганные глаза встретились с ее, добрыми и ласковыми. Мою ледяную руку накрыла ее теплая ладонь.

— Нет. Нет, — беззвучно шептали губы, и я судорожно трясла головой. — Только не ребенок, пожалуйста.

Я не хотела иметь ребенка от него. Я не хотела рожать ребенка после всего, через что прошла по вине Димитрия.

— Да, Элена. У тебя будет дочь. Она жива и вполне здорова. Через шесть месяцев девочка появится на свет.

Я заплакала. Я думала, что разучилась плакать за то время, которое провела рядом с этими животными. Но я вновь чувствовала, как горячие слезы жгут мои опухшие веки.

— О том, что с тобой случилось, милая, ты расскажешь мне позже. Позволь показать тебе твой новый дом.

Все еще не доверяя словам женщины, на нетвердых ногах я последовала за ней. По пути она представилась. Лючия. Так ее звали. Я протрезвела мгновенно еще в тот момент, когда впервые услышала о ребенке в моем чреве. Хотелось курить невыносимо, поэтому я с силой сжала руки и длинные переломанные во время вчерашней драки ногти впились в мои ладони. Димитрий сломал жизнь мне, но я сделаю все возможное для того, чтобы мой ребенок родился здоровым и никогда не узнал о том, каким чудовищем был его отец.

Веги, невероятно добрые веги отдали мне новый недавно отстроенный дом. Каждый день ко мне приходили женщины из селения — помогали убираться, готовили, пытались завести со мной разговор. Я грубо обрывала их и громко хлопала входной дверью за уныло сгорбленными спинами. Конечно, не они были виноваты в том, что случилось со мной и моей жизнью. Я просто была зла, по-хищному зла и агрессивна. Ведь я уже долгое время питалась мясом.

Спустя неделю моей новой жизни в деревне, та девушка, которая существовала в моих воспоминаниях о времени до знакомства с Димитрием, начала возвращаться. Тогда и состоялся первый длительный разговор с психологом.

— Ну, здравствуй, Элена.

Я села напротив стола Лючии и пристально посмотрела в ее скрытые окулярами с широкой оправой глаза. Час в неделю разговора с этой женщиной — единственное условие, которое поставили мне жители общины для того, чтобы принять меня в их селение. Я согласилась. Ради благополучия моего ребенка я согласилась бы на гораздо большее.

— Расскажи мне о себе Элена. Кто ты и откуда.

Я нахмурилась, потому как поняла, что вроде бы простые вопросы Лючии поставили меня в тупик.

— Я никто. Не вег и не хищник. У меня нет дома. И нет никого, кому было бы до меня хоть какое-то дело.

Она кивнула. Женщина встала и налила мне кружку горячего чая.

— Ты вег, Элена, не смотря на то, что долгое время ты травила свой организм трупными ядами, ты одна из нас — тест не ошибается, — я закатила глаза и скрестила руки. — Сейчас и у тебя и у твоего ребенка есть дом, который отныне принадлежит вам.

Это был нечестный ход. Лючия взывала к моему чувству ответственности. Однако, он сработал. Я немного приоткрыла дверь в мой покалеченный хищниками внутренний мир.

— Все жители нашего селения переживают за тебя не смотря на твою холодность и грубость. Мы знаем, что тебе пришлось нелегко.