Хищник - [64]

- Да я всегда рад вас видеть. Тем более, что в нашем городе вы и так частый гость. Кажется с покойным Князем последний год друзьями стали, не разлей вода.

- Да, мужик что надо был, мы с ним большие друзья стали. Ну ладно, стал собираться генерал, - если всерьез тебя прижмет, я, конечно, тебя как-нибудь прикрою. Для сына старого друга все сделаю. Но подставляться тебе тоже резона нет. Серьезно советую: ноги в руки и беги.

Я допивал свой кофе, поглядывая по сторонам. Несмотря на дневное время, здесь, в полупустом зале был полумрак, и было жаль потраченного времени. Сейчас, когда каждый день может быть решающим, я здесь слушаю предупреждения слегка сдрейфившего пожилого генерала, которому, конечно же (сам находится у власти - думать надо!) нравится существующее положение дел. И тут же толстое лицо Семена Зелимхановича уткнувшего лакирванный нос в чашку кофе, где вместо жидкости оставалось лишь тина кофейной гущи, начало постепенно бледнеть, угасать; дальнейшее прощание не затянулось, мы расстались недалеко от входа, где генерала ожидал черный "Ауди" с уснувшим под газеткой шофером, а самого меня - личный американский внедорожный конь - увитый железными трубами "форд".

Ехать по адресам, намеченным прежде, нужды уже не было. Разговор с Семеном Зелимхановичем прояснил все, что на данном этапе надлежит знать. И какая сейчас, в общем-то, разница: кто конкретно стоит за беспределом в Лермонтове, какой там боярин, какой там горский князь?.. Может потом, на досуге, будет любопытно узнать... Сейчас надо было ехать домой. Именно там события могут выйти из под контроля. Да, решаю я, переночую - и в Лермонтов.

Я заехал по пути в магазин, купил себе все необходимое для того, чтобы скоротать вечерок в одиночестве и поехал домой под редкий ещё перестук капель все ещё сомневающегося в собственных силах дождя, решившегося излиться наконец, когда я выходил из магазина.

Ничего, почти не промок.

ГЛАВА 29

ПОКОНЧИТЬ СО ВСЕМ

В комнатах сразу потемнело, набирающий силу ливень сплетал струи на стекле в косички, шуршал и гремел водосточными трубами, на часах было половина шестого, часа три я сидел с этим бывшим - бывшим другом отца, бывшим, судя по всему, генералом, бывшим дядей Семой, бывшим честным человеком - в новой ипостаси обретшим самоуважение и любовь к благам, которые дает власть: с каким апломбом он сейчас подъедает свой рабочий день, сочиняя, верно, докладную записку о встрече с личным информатором. И впервые за много времени - месяцев? лет? - страх начал вползать в мое сердце. Страх не за себя, за Катеньку, Лену, Аркадия... Нет, за себя, за себя тоже! Я подумал, что будет, если достанут Катю, и мне стало так плохо, что пришлось щедро налить себе виски, купленный недавно для разнообразия. Выпил. Хорошо, что не забыл купить сигарет. Я закурил. Звездочка сигареты ярко рдела в затененной шепчущим дождем комнате. Небо оплакивало город, захваченный баронами, небо оплакивало лично меня, меня, мелкую судьбу маленького человека... Ни просвета, ни проблеска надежды - сплошной мрак впереди, мрак и смерть.

Может быть не надо было во все это ввязываться? Может и сейчас ещё не поздно?.. А что, воодушевился я, стоит позвонить... Катя-котенок, как это?.. да, ноги в руки и сюда, в Москву... где легче отщелкать ненужного человечка, где легче и спрятать концы... Нет, бесполезно. Теперь, когда я засвечен своими идиотскими древнерусскими "иду на вы!", меня тем более в покое не оставят, где-нибудь в бетон закатают вместе с Катенькой: ложе вам твердый бетон, а одеяло - бетонный раствор... очень оптимистично.

Я налил себе ещё вина, выпил. Сигарета прогорела. Какая гадость эти американские сигареты, сгорающие как бикфордов шнур... чем больше сигарет, тем ближе последний взрыв... все там будем. Надо пойти спать, лучше пораньше отправиться в обратный путь. Сутки, завтра с утра пройдут сутки, как я уехал. День, да ночь - сутки прочь. Что там могло произойти за сутки? Я боялся звонить.

Я достал ещё одну сигарету, заурил и потянулся к телефонной трубке. Позвонил. Трубку сразу сняли. Катя.

- Ала! Ало! Это ты? Сереженька!

- Правильно, котенок. Конечно, я. А ты кого надеялась услышать?

- Не говори глупости, конечно, тебя, - возмутилась Катя. - Ты где сейчас? У тебя голос такой...

- Нормальный голос, мы сегодня с другом отца... отметили встречу, посидели...

- У тебя все в порядке? - вдруг встревожилась чуткая Катенька. - Как же ты поедешь? Ты где сейчас?

- Дома я, дома. На Мещанской. Один я.

- Тогда немедленно ложись спать, а утром поедешь.

- Хорошо, хорошо. Ты лучше скажи, новости какие-нибудь есть? Что-то меня тревожит. Никто не звонил?

- Нет, никто. А хочешь, сам позвони.

- В том-то и дело, что не хочу.

- Тогда спать, спать.

- Хорошо, котенок. Жди, в общем, завтра днем буду.

- Я тебя все время жду, Сереженька, жду, как!..

Я засмеялся, уловив нотки экзальтации в её голосе.

- Ну, пока, котенок.

Положил трубку. Настроение чуть-чуть улучшилось. Но чуть-чуть. Общее состояние безнадежности было густым и вязким, как ливень за окном. Еще налил себе в стакан. Какая, все же, дрянь, этот виски. Надо было водки взять. Вот, хотя бы, "Князь Юрий Долгорукий" - водка чистая, хрустальная, которая не во вред даже могучему организму Ельцина, вместе с Горбачевым сотворившим этот новый бравый мир.