Хищник Джаг. Ошейник позора - [29]

Первые дни Джаг сваливался с ног и засыпал, едва успев проглотить свою порцию похлебки. Но постепенно молодость брала свое, крепла выносливость, наливались силой мышцы, и сон перестал быть тем бездонным омутом, в который он проваливался, едва коснувшись головой охапки соломы, служившей ему подушкой. Джаг заставил себя смириться с судьбой… До поры до времени. Что будет дальше — будущее покажет. Со дня смерти Патча на долю Джага выпадали только жесточайшие муки и лишения. Патч… Всякий раз вспоминая его, Джаг чувствовал, как оттаивает его душа, уже давно превратившаяся в кусок льда. Без старика жизнь потеряла для него всякий смысл, но, чтобы возродиться, чтобы не удавиться цепями, сковывавшими его, Джаг думал о Баскоме. И о Базе тоже. Образы этих подонков не давали остыть его ненависти и заставляли, стиснув зубы, ждать своего часа. «К тому же, тебе не долго осталось сидеть на цепи», сказал когда-то Псих. Джаг молил небеса, чтобы его слова обернулись правдой, чтобы в один прекрасный день он снова обрел свободу. И тогда тем двоим не придется долго ждать расплаты. Он перевернет все вверх дном, но доберется до них! Эту клятву Джаг давал себе каждую ночь.

Однажды, когда он уже засыпал, его заставил насторожиться какой-то тихий посторонний шум. Кто-то пытался открыть засов, на который запиралась дверь сарая. Затаив дыхание, Джаг ждал, что за этим последует, приготовившись к любой неожиданности.

По опьяняюще-сладкому запаху духов он узнал в ночном посетителе женщину. Джаг слегка расслабился, но бдительности не потерял — в его памяти еще живы были воспоминания о Базе и его кошмарных объятиях.

Легкая рука коснулась его щеки, скользнула по лицу, словно ночная посетительница хотела убедиться, что он именно тот, к кому она пришла, затем поползла ниже, ниже… и наконец легла на восставшее мужское достоинство Джага. Тонкие пальцы начали осторожно массировать нетерпеливо рвущуюся наружу плоть, обтянутую тонкой тканью штанов.

После событий в «Последнем эротическом саду», расцветшем на краю пустыни, у Джага больше не было нормальных сексуальных связей. До сих пор это нисколько не мучило его, но он понял, насколько соскучился по женскому телу в тот самый момент, когда ловкие пальцы ночной посетительницы расстегнули пояс его холщовых штанов.

Все произошло без лишних слов и в кромешной темноте. Тишину нарушили лишь короткие сдавленные крики, сладострастные стоны и едва сдерживаемые рыдания экстаза.

Переступив через Джага, гостья опустилась на его вздыбившийся член. Сначала она не шевелилась, наслаждаясь ощущением живой силы, заполнившей ее естество, затем, все так же сохраняя неподвижность, она повела Джага к вратам наслаждения и восторга, умело сокращая мышцы, без остатка вобравшие в себя мужское достоинство партнера, что выдавало ее большой опыт в любовных играх. И только потом, словно обезумев, она начала бешеную пляску на тугой колонне плоти, придерживая ее рукой, чтобы не потерять контакт.

Не выдержав такого дьявольского темпа, Джаг взорвался буквально через несколько минут. И тогда женщина сделалась мягкой и нежной, внимательной к своему партнеру. Казалось, ее заботило только одно — доставить ему неописуемое, райское наслаждение.

Благодаря ее мастерству Джаг, опустошенный до последней капли, не потерял формы, и они снова вознеслись на самую вершину блаженства, после чего, потрясенные безумным взрывом чувств, подобным тому, который дал начало этому миру, медленно погрузились в бархатную пучину пьянящей, восхитительной усталости.

Когда дыхание странной ночной гостьи выровнялось, она встала, поправила на себе одежду и, нежно погладив Джага по щеке, вышла, так ничего и не сказав на прощание.

На следующий день Джаг нет-нет, да и бросал украдкой взгляд на хозяйское подворье, пытаясь уловить тайный блеск в глазах женской части обитателей фермы — матери и ее четырех дочерей. Но парень зря старался: его не замечали в упор.

На следующую ночь все повторилось по тому же сценарию. И пошло, и поехало…

Постепенно любопытство Джага пошло на убыль. Да и какая разница, кем была его таинственная наездница, лишь бы она приходила ежедневно со своей долей нежности и тепла. Между ними установилась некая необъяснимая связь, которая вскоре вышла за рамки примитивного, животного совокупления. Когда по вполне понятным и естественным причинам они не могли предаваться ставшим привычными любовным играм, она все равно приходила и приносила Джагу то, что ей удавалось выкроить из скудного повседневного рациона. И пока он, давясь, жадно набивал рот пищей, она сидела рядом и ободряюще пожимала его мускулистую руку.

Время шло, и вскоре Джаг осмелел настолько, что стал даже разговаривать со своей благодетельницей. Он говорил ей все, что приходило ему в голову: рассказывал о своем прошлом, о своих надеждах. Он задавал вопросы, пытаясь разговорить ее или застать врасплох, чтобы она каким-то образом выдала себя. Тщетно.

Но однажды Джаг напрасно прождал всю ночь — она не пришла.

На следующее утро он узнал от батраков, что их хозяйка умерла поздним вечером от приступа астмы. С похоронами решили не тянуть, и по этой причине работы в поле отложили до полудня.