Хирург Илизаров - [2]

Забот у Гавриила Абрамовича прибавилось, пришлось в первую очередь стать организатором. В институте не учили, где и как добывать молоко, подсчитывать затраты, необходимые для приобретения оборудования. В то же время надо было лечить больных, выезжать к ним, и он в любую непогоду тащился бог весть куда на своей усталой кляче. Словом, трудностей хоть отбавляй. Но врач не роптал, а лишь огорчался, что мало, очень мало знает о болезнях, о способах борьбы с ними. В институте он приобрел глубокие теоретические знания, но на практике все оказалось иначе. Надо было уметь быстро и точно ориентироваться в обстановке, ставить диагнозы не по учебникам, а в зависимости от состояния больных. Длинными сибирскими ночами в комнате главного врача подолгу светились окна. При тусклом свете керосиновой лампы Гавриил Абрамович по многу раз перечитывал одни и те же разделы. Перечитывал так, как ни разу, наверное, перед экзаменами. Самому надо было многое додумывать, самому и отвечать — не профессору, а человеку, который вверяет тебе свою жизнь. Здесь был самый строгий экзаменатор — жизнь. А ей не скажешь: «Не знаю, не могу». И когда в предрассветных сумерках раздавался нетерпеливый стук в окно и хриплый голос тревожно звал: «Доктор, быстрее, жена умирает», он не раздумывая спешил. И на операционном столе начинал кесарево сечение… А через два часа привозили пылающего от жара мальчонку, и врач должен был — не имел права иначе! — должен был определить, какая инфекция одолевает детский организм.

Настойчиво искал Илизаров в книгах ответы прежде всего на вопрос, как действовать в тех или иных случаях.

Будни. Обычные будни врача. Но сколь они тяжки, когда нет рядом сильного, эрудированного и опытного наставника! Такого, что знает о болезнях не по книгам, а сам не раз побеждал в схватках с коварной и плохо распознаваемой болезнью. Молодой врач вскоре убедился: нет ни одного заболевания, которое протекало бы одинаково у разных людей, как нет ни одного организма, похожего на другой. Точный диагноз — лишь первый шаг к исцелению. А дальше надо опять искать, искать настойчиво, прислушиваться к тому, «как ведет» себя организм.

Три года, более тысячи суток оставался Илизаров в Долговке один на один с самыми различными заболеваниями. В то время многие провинциальные врачи работали в таких же, порой, может быть, более сложных условиях, вдали от специализированных клиник и крупных ученых-медиков. И справлялись со своими обязанностями в меру своих сил, не жалея времени и здоровья. И я рассказываю об этом столь подробно исключительно потому, что акушерство и гинекология много позднее удивительным образом помогли Гавриилу Абрамовичу подойти к одному из своих самых значительных открытий в области восстановительной хирургии.

Невысокая женщина, похожая на девочку-подростка, поразила врача большим, прямо-таки огромным для ее роста животом. Тогда первое впечатление исчезло так же внезапно, как и зародилось: измученные болью глаза женщины молили о помощи, и врач делал в те минуты то, что полагалось делать в таких случаях. А через год облик этой женщины возник в памяти до мельчайших подробностей. Нет, Илизаров не мог бы сказать о морщинках вокруг глаз или бледных, крепко сжатых губах. Он как бы другим взглядом увидел вздувшийся живот молодой женщины. И спросил себя: что же это за свойство организма, какая сила помогает человеческой коже и мышцам увеличиваться в объеме вдвое-втрое? И что было бы с той маленькой женщиной, если бы все процессы, протекающие в течение многих месяцев, сократить до нескольких часов? Кожа, словно легкая пленка, под таким напором мгновенно лопнула бы… Значит… Значит, и этот, один из многих процессов в организме будущей матери физиологически обусловлен. Следовательно, он, Илизаров, близок к чему-то очень важному!

Открытия не рождаются в один миг. И мне не хочется ставить в ложное положение своего героя, рассказывать, будто он, поднятый своей мыслью со стула, бегал по комнате и радостно потирал руки или ерошил курчавые черные волосы, а его антрацитовые глаза излучали восторг и умиление. Нет, ничего этого не было.

Медленно, год за годом подходил Гавриил Абрамович к тому, над чем размышляют сейчас крупнейшие специалисты. А в те минуты, когда ему припоминалась маленькая женщина из Долговки, Илизаровым владело лишь предчувствие чего-то важного, что скоро приоткроется ему, хирургу-травматологу, врачу, который имеет дело с самыми «консервативными» по своей способности к изменениям органами человеческого тела. Кость тверда и крепка. Она очень медленно регенерирует. Но ведь кость живет! Она, как и любая другая ткань, — составная сложного человеческого организма. Не может же она по своим регенеративным свойствам полярно отличаться, скажем, от кожи или других тканей?

ПЕРВАЯ ОПЕРАЦИЯ

Люди счастливы по-разному. Молодой — ожиданием, мечтой. Зрелый удовлетворен работой, тем большим и хорошим, что удается сделать для других. На склоне лет человек, оглядываясь на прожитое, думает о том, чтобы внуки не свернули с доброго пути, продолжили то, чему сам отдал силы, разум, талант и волю, и пошли дальше. И в каждом возрасте — свои эмоциональные всплески. Но каждый, когда он здоров, меньше всего думает о том, что здоровье для полноты счастья — самое главное.