Хиппи - [11]

Поезд остановился, и в окне возникла грозная вывеска на нескольких языках: ТАМОЖНЯ.

Наряд пограничников вошел в вагон и начал обход. Пауло немного успокоился, он изгнал своих демонов, но один стих из Библии, точнее – из Книги Иова, гвоздем засел у него в голове: «чего я боялся, то и пришло ко мне».

Надо взять себя в руки – когда человек боится, это чувствуется даже на расстоянии.

Все будет хорошо. Если аргентинец не соврал, и самое скверное, что может произойти – это не впустят в страну, то и бояться нечего. Не выйдет здесь – можно попробовать пересечь другую границу. А не получится и это – остается еще один центр мира под названием Пикадилли.

Теперь, заставив себя заново пережить весь ужас случившегося полтора года назад, он испытывал глубочайшее спокойствие. Словно ему необходимо было взглянуть на свое прошлое без страха, принять его как данность, памятуя: пусть нам не дано выбирать то, что с нами случится, но реагировать на случившееся так или эдак – вполне в нашей власти.

И он сознавал, что если до этой минуты злокачественная опухоль несправедливости, отчаяния и бессилия уже начала давать метастазы в его астральном теле, то теперь оно очистилось от недуга.

Он мог все начать заново.

Пограничники вошли в купе, где сидели Пауло и аргентинец с еще четырьмя совершенно незнакомыми им пассажирами. Как он и ожидал, их двоих попросили сойти. На перроне было довольно холодно, хотя ночь еще не наступила.

Однако у природы есть циклы, которые повторяются и в душе человеческой: растение рождает цветок, чтобы прилетевшие пчелы могли создать плод. А он создает семена, которые снова превращаются в растения, а те в свой черед заставляют цветы распускаться, приманивая пчел, а те оплодотворяют цветок и дают ему возможность плодоносить – и так без конца, вернее – до конца времен. Добро пожаловать, осень, пора, когда можно отринуть старое вместе с ужасами прошлого и дать возникнуть новому.

В помещение таможни шли еще человек десять – юноши и девушки. Шли молча, и Пауло постарался оказаться как можно дальше от аргентинца, который заметил это и не стал ни приставать с разговорами, ни навязывать свое общество.

Вероятно, в этот миг он понял или догадался, что у Пауло возникли какие-то подозрения, он видел, как лицо попутчика омрачилось, будто его накрыла какая-то тень, а потом не то что бы просияло – это, наверно, было бы преувеличением – но по крайней мере с него исчезло выражение глубокой печали.

Людей вызывали по одному и никто не знал, о чем их спрашивают, потому что выходили они через другие двери. Пауло оказался третьим.

Сидевший за столом человек в мундире попросил его паспорт и принялся листать толстую папку со списками подозрительных лиц.

– Я всегда мечтал побывать… – начал было Пауло, но его жестом попросили не мешать пограничнику работать.

Сердце у Пауло забилось чаще: он боролся с самим собой, стараясь поверить, что и в самом деле пришла осень, что с деревьев стали опадать мертвые листья, и что оттуда, где до сих пор были только обрывки чувств, появится новый человек.

Нехорошее, пагубное волнение шло вглубь и вширь, и Пауло собрал все душевные силы, чтобы успокоиться: это почти удалось ему, особенно когда он заметил в ухе у пограничника сережку – такое совершенно невозможно было представить себе ни в одной стране из тех, где он побывал. Чтобы отвлечься, стал разглядывать кабинет, заваленный папками с делами, портрет королевы на стене и плакат с изображением ветряной мельницы. Чиновник в этот миг отложил списки и, даже не спросив, что приезжий собирается делать в Голландии, осведомился, есть ли у того деньги на обратный билет.

Пауло заверил, что есть – он уже давно понял, что это – главнейшее условие для пребывания в любой стране, и купил дорогущий билет до Рима и обратно с открытой датой, так что вернуться можно было хоть через год. И потянулся было в подтверждение своих слов достать билет из поясной сумки, но пограничник сказал, что это необязательно, и спросил, сколько у него с собой денег.

– Около тысячи шестисот долларов. Может, немного больше, но я не знаю, сколько истратил в поезде.

Когда он прилетел в Европу, у него было 1700 долларов, заработанных преподаванием на подготовительных курсах в той же Театральной Школе, в которой учился сам. Самый дешевый билет был до Рима, где хиппи обычно собираются на площади Испании, как он узнал благодаря «Невидимой почте». Он нашел себе место для ночевки в парке, питался сэндвичами и мороженым и вполне мог бы застрять в Риме надолго, благо познакомился и быстро сдружился с галисийской девушкой, очень скоро ставшей его возлюбленной. Наконец, он купил супербестселлер, которым зачитывалось его поколение – «Европа за пять долларов в день» – не сомневаясь, что эта книга перевернет его жизнь. За время, проведенное на площади Испании, он успел заметить, что книгу эту читают не только хиппи, но и респектабельные законопослушные обыватели – так называемые «квадратные» – искавшие в ней, помимо достопримечательностей каждого города, список самых дешевых ресторанов и отелей.

Не пропаду и в Амстердаме, думал тогда Пауло, вознамерившись двигаться к своей первой цели (вторая, как он неустанно повторял, была площадь Пикадилли). Но как раз в это время галисийка сказала, что собирается в Афины.