Хинельские походы - [90]
— Часовые сюда, ко мне! — крикнул дежурный.
Послышались поспешные шаги и голоса:
— Кто такая?
— Ты что тут делаешь?
— Я тебе покажу, гадюка, ягоды! Как сюда попала? Н-ну? Отвечай!
Сквозь ветви шалаша мне видно, как дежурный по отряду, воентехник Кулькин, навел на женщину револьвер.
— Мы из Саранчина… — лепетала задержанная.
— Кто еще с тобой!
— Муж… Мы вместе…
— Где он? Показывай, стерва!
Неподалеку раздается окрик:
— Стой, стой, стреляю! — И предутреннюю тишину леса взорвал выстрел. За ним второй, третий…
Лагерь ожил. Послышались голоса командиров:
— В ружье!
— Пулеметы к бою!
— Взв-о-од, за мной!
— Обыскать кусты!
Отряд мгновенно принял боевой порядок, приготовившись к ближнему лесному бою. Командиры были приучены располагаться на стоянках треугольником и по тревоге строить «кольцо обороны».
На лесной тропе на Саранчино продолжали греметь одиночные выстрелы.
Быстро одевшись, я вышел из шалаша и вдруг заметил валявшуюся у входа гребенку Елены…
Так вот какая змея оказалась в моем шалаше!
Приблизившись к группе партизан, окруживших женщину, я увидел, что это не Елена.
— Вы потеряли гребенку? — спросил ее.
— Моя! Моя! — механически воскликнула та и потянулась ко мне.
— Где вы ее взяли?
Женщина растерялась.
— Ой, это не моя. Она случайно досталась… Кто-то оставил…
— Где вы ее взяли?
— Ночью было… Мадьяры женщину перевязывали. Может, она в хате оставила, — говорила несвязно задержанная, дрожа как в ознобе.
— Когда это было?
— Не помню… Весной… Подывотье горело, Новоселки. В Саранчине мадьяры стояли…
— И в лесу людей казнили, — подсказал Анисименко.
— Да, на другой день…
— Это шпионка, — сказал появившийся Буянов. — Мой часовой убил ее мужа. Смотрите, что было в потайном кармане.
Буянов показал при этом грязно-белую нарукавную повязку, на которой значилась выжженная ляписом трафаретная надпись.
— Вот как, севский полицай! — воскликнул Анисименко. — А почему ты думаешь, что он муж ее?
— Да только вчера я стоял у них во дворе и обоих видел…
— Нас мадьяры подослали, — заплакала женщина.
Со стороны Саранчино снова послышались выстрелы. На этот раз пулеметные.
— Это они? — спросил я женщину, кивнув в сторону выстрелов.
— Бежали! Они убежали! — закричал Богданов. — Человек пятнадцать возле речки пряталось!
— Надо уходить отсюда, — сказал я Анисименко. — В Саранчине — гнездо шпионов. Севцы жаловались, что из этого села никто не смеет вступить в их отряд.
Мы быстро построились в походную колонну и двинулись на юг лесом, избегая дороги.
Позади нас булькали мадьярские пулеметы, очевидно прикрывшие отход своей разведки.
— Убит часовой! Мой боец Кручинин. Веревкой задушен, — взволнованно доложил подбежавший ко мне Сачко.
Я подозвал дежурного.
— Кто был часовым у штаба?
— От первого взвода Плехотин, а патрулировал помкомвзвода Колосов, — ответил Кулькин, — но Плехотина нет, я проверил всю колонну…
— Может быть, убит и Колосов? — спросил я.
Кулькин пожал плечами.
— Не может быть, я видел его в момент тревоги.
Колонна шла, пробираясь к южной опушке леса.
Посадив пленницу на свою повозку, я потребовал от нее чистосердечного признания. Она сказала, что человек триста немцев подкрались ночью к лесу, рассчитывая с рассветом напасть на наш лагерь. Полицая они выслали в разведку под прикрытием двадцати солдат с офицером. Предатель в свою очередь «прикрылся» своей женой, послав ее вперед. На случай внезапной встречи с партизанами она должна была сказать, что собирает в лесу землянику. В темноте лазутчица забрела в центр лагеря и, чтобы не попасть в руки патруля, юркнула в шалаш. Муж ее был тайным полицаем. Далее женщина рассказала, что подозрительные отлучки мужа в Севск и Середино-Буду привели к ссоре, но предатель пригрозил ей, что он выгонит ее из дому или отдаст на расправу в гестапо. А потом сделал и из нее предателя. За сегодняшнюю «работу» немцы обещали им свои тридцать сребреников — корову и какую-то часть урожая.
Она призналась также и в том, что вчера вечером ее муж разговаривал с каким-то вооруженным человеком, лица которого она в темноте не рассмотрела, и что человек этот, не заходя к ним в дом, ушел в сторону леса.
— По-видимому, кто-то из наших, если так смело ушел в лес, — высказал предположение Анисименко.
— Я тоже так думаю. Нужно всё это проверить, а эту направим к севцам. Они с ней лучше разберутся.
О Елене мы не получили других сведений.
— Была ночь, — твердила женщина, — были в доме гестаповцы, офицеры. Раненая была молода, гарно одета… увезли ее в хутор или в Середино-Буду…
После трех часов пути мы пересекли Хинельский лес и вышли к сожженному лесокомбинату.
Кручинина похоронили рядом с могилами Дегтярева и Феди Чулкова. Вырезали из доски большие пятиконечные звёзды, прибили их на трех обелисках, повесили венки, холмики обложили дерном и молча пошли дальше.
Вечером на стоянке я сидел с Анисименко у костра, расположив отряд в лесу вблизи южной опушки. Часть партизан была отпущена по домам в села — сменить белье, собрать сведения об обстановке.
Пробравшись незаметно — «навпростець» — полями, наши отпускники гостили час-два в родной хате, а потом высиживали весь день где-либо в пшенице или кукурузе, отослав своих родственников в Эсмань, в Севск или Глухов.
Книга Н. Трущенко о генеральном секретаре ЦК ВЛКСМ Александре Васильевиче Косареве в 1929–1938 годах, жизнь и работа которого — от начала и до конца — была посвящена Ленинскому комсомолу. Выдвинутый временем в эпицентр событий огромного политического звучания, мощной духовной силы, Косарев был одним из активнейших борцов — первопроходцев социалистического созидания тридцатых годов. Книга основана на архивных материалах и воспоминаниях очевидцев.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Новая книга Николая Черкашина "Белая карта" посвящена двум выдающимся первопроходцам русской Арктики - адмиралам Борису Вилькицкому и Александру Колчаку. Две полярные экспедиции в начале XX века закрыли последние белые пятна на карте нашей планеты. Эпоха великих географических открытий была завершена в 1913 году, когда морякам экспедиционного судна "Таймыр" открылись берега неведомой земли... Об этом и других событиях в жанре географического детектива повествует шестая книга в "Морской коллекции" издательства "Совершенно секретно".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.