Химия - [3]
Наумов: Это Верховная Рада, здесь храм, а вы тут начинаете сношаться.
Томек: Это не храм, это общественное место.
Наумов: Идите отсюда на хуй. Бегом отсюда. Сейчас возьму палку и по спине дам. Витя, иди сюда, Витя, неси арматуру. Сейчас я им, блядь, по башке дам.
Кто-то из журналистов: Это морально или нет.
Журналист в черной куртке: Давай, давай.
Наумов: О уроды, блядь. Вы что, совсем с ума посходили. Совсем сошли с ума, блин. Совсем з глузду з’їхали. Вот вам, нажрались гормонов.
Томек: А что? Это против комиссии по морали.
Наумов: Что, что? Что ты, блядь, показываешь детям или кому это показываешь.
Томек: Дети, какие здесь дети.
Наумов: Где дети? А ты что, взрослый? Ты еще сам сопли не вытер.
Томек: А где дети?
Наумов: Уроды конченные.
Томек: Где дети? Я не вижу детей. Одни взрослые люди.
Наумов: Вот блядь. Гореть вам в аду всем, как последним тварям.
Томек: Мы хотим знать… (дальше не слышно)
Наумов: Что узнать, что узнать? У него не стоит ни хрена, а ты стоишь и смотришь, как он делает.
Томек: Мы хотим узнать, надо ли распускать комиссию. Это морально или нет.
Наумов(Томеку): Да ты кто? Ты никто. Понимаешь. Ты не мужик и не баба. Никто. Держит картинки и дрочит постоянно. (Володарскому) Ты хоть воткни его, он висит у тебя по самые яйца.
Кто-то из журналистов: Он имитирует.
Володарский: Ну… (разводит руками) Холодно.
Наумов: Снимают все это. У людей вообще ничего…
Володарский и девушка начинают одеваться.
Томек: Ну, мабуть, оце і все.
Наумов: Во дожились. Вы читаете историю, Писание. Не знаете. Вот так уничтожена была вся страна, из-за таких дураков как вы.
Подходят милиционеры. Володарский продолжает одеваться, девушка уходит. Один из милиционеров догоняет ее, берет за руку и пытается вести ее обратно, она упирается. Их окружают журналисты. Журналисты бегают вокруг милиционера с девушкой и фотографируют их.
Милиционер: Для кого это вы делали все?
Журналисты: Вы задерживаете девушку?
Верзилов: Отпустите ее, документы покажите. Документы покажите.
Милиционер: А вы кто такой?
Верзилов: Я журналист.
Милиционер: Журналист?
Верзилов: Да.
Володарский в это время спокойно обувается.
Хлыст: Вы не журналисты, вы тараканы паршивые, не более того. Всё не наедитесь. Убери. Тебе кто-то разрешение давал на фотографирование? Убери. Я тебя сейчас…
Хлыст нападает на Верзилова с фотоаппаратом, толкает его.
Верзилов: Что вы делаете?
Журналисты: Милиция!
Хлыст: Я тебе разрешения не давал, чтобы ты меня фотографировал.
Пытается бить Верзилова и громко требует, чтобы тот отдал фотоаппарат и не снимал его. В это время девушка вырывается из рук милиционера и убегает.
Хлыст(вдогонку Верзилову): Ты меня понял, журналист.
Милиционер: Кто это придумал? Чей это проект вообще?
Хлыст: Где этот урод?
Журналисты: Что происходит?
Наумов: Ничего не происходит, это гражданин просто ненавидит эту мразь, которую вы тут охраняете.
Хлыст продолжает нападать на журналистов.
Сирко: Что? А я кто такой, я кто такой. Я гражданин. И вы нарушаете мои права. И эту мразь, которую ты показываешь.
Сирко вцепляется в журналистку в красном платке и пытается ее бить.
Другая журналистка: Что? Что вы делаете? Что? Зачем вы ее трогаете. Катя…
Милиционер: Тихо! Спокойно!
Томек: Что… Что происходит вообще.
Володарский подзывает журналистов ближе к месту конфликта.
Сирко: А ну иди сюда. Я с тебя шляпу сниму. Сдохни.
Журналисты: Вы чего полезли?
Сирко: Еще раз камеру на меня наведете, разобью сразу.
Журналисты: А чего вы прячетесь?
Сирко: Вы нарушаете мои права. Я не хочу, чтобы меня снимали. Чего она меня фотографирует. Надо спросить у меня, понимаете.
Наумов: А мы хотели, чтобы на нашем фоне фотографировались? Почему вы пришли сюда фотографироваться на фоне нашего храма? Вы не видели, что здесь храм? Вы похерили, понимаете, похерили. Вот такой вот разврат. Как тараканы, блядь.
Журналисты: Мы не думали…
Хлыст: Не надо здесь. Думал, недумал. Вас заказали.
Сирко: У вас что, места нет. Пойдите туда вот.
Томек: Никто к вам в храм не приходил.
Наумов: Чего вы сюда пришли? Кто вас сюда прислал?
Хлыст: Вы не закрывайтесь… А чего ж она закрывалась, если она не боится?
Наумов: Вот кадры нафотографировали. Будут вам кадры…
Хлыст: Вы что, больные?
Томек: А ты не больной?
Журналисты: Мы за право выбора.
Наумов: Да какое право выбора. Ну трусы сними и покажи. Вот его раздеть и поставить в позу. Найду дурака и воткнет тебе по самую шею. Ты этого хочешь. Давай это продемонстрируем. Это тоже имеет право. По этому поводу есть столько газет, журналов. Они показывают, что узаконили гомосексуализм, педерастию. А вы здесь показываете. Демонстрируете.
Журналисты смеются.
Хлыст: Чего вы смеетесь. Это зараза, которую вы даже не знаете. Это сатанизм чистой воды. Заказали вас за деньги. Вы сюда пришли. Журналисты сраные.
Наумов: Что, места больше нету. Правда что ли. На площади, на асфальте, в холодину с минусовой температурой. И вы издеваетесь над этими партнерами. Вот он, бедняга. Да у него поднимай как хочешь, не поднимешь. Вон, вообще отпадет у него все.
Сирко: Он, видали, та еще бегает.
Женщина: Хай біга, змерзла, хай побіга.
Наумов: Чтоб заработать денег, люди идут на всякую пакость. Все за деньги.
Перед Вами история жизни первого добровольца Русского Флота. Конон Никитич Зотов по призыву Петра Великого, с первыми недорослями из России, был отправлен за границу, для изучения иностранных языков и первый, кто просил Петра практиковаться в голландском и английском флоте. Один из разработчиков Военно-Морского законодательства России, талантливый судоводитель и стратег. Вся жизнь на благо России. Нам есть кем гордиться! Нам есть с кого брать пример! У Вас будет уникальная возможность ознакомиться в приложении с репринтом оригинального издания «Жизнеописания первых российских адмиралов» 1831 года Морской типографии Санкт Петербурга, созданый на основе электронной копии высокого разрешения, которую очистили и обработали вручную, сохранив структуру и орфографию оригинального издания.
«Санньяса» — сборник эссе Свами Абхишиктананды, представляющий первую часть труда «Другой берег». В нём представлен уникальный анализ индусской традиции отшельничества, основанный на глубоком изучении Санньяса Упанишад и многолетнем личном опыте автора, который провёл 25 лет в духовных странствиях по Индии и изнутри изучил мироощущение и быт садху. Он также приводит параллели между санньясой и христианским монашеством, особенно времён отцов‑пустынников.
Татьяна Александровна Богданович (1872–1942), рано лишившись матери, выросла в семье Анненских, под опекой беззаветно любящей тети — Александры Никитичны, детской писательницы, переводчицы, и дяди — Николая Федоровича, крупнейшего статистика, публициста и выдающегося общественного деятеля. Вторым ее дядей был Иннокентий Федорович Анненский, один из самых замечательных поэтов «Серебряного века». Еще был «содядюшка» — так называл себя Владимир Галактионович Короленко, близкий друг семьи. Татьяна Александровна училась на историческом отделении Высших женских Бестужевских курсов в Петербурге.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.