Химия - [14]

: свои права люди знают и готовы за них бороться, так что отношение к «политическим» куда более серьезное и уважительное. В СИЗО почти все готовились к тюрьме: учили сленг, многие приучились жить по понятиям. Тут готовятся к воле и хотят вернуться к нормальной жизни. Большинство здесь мужики, блатные на поселение попадают редко. Почти все хотят честной работы и во время срока, и после его окончания. Но в то же время боятся свободы, зная, что там они будут изгоями. Здесь трудоустроиться тоже трудно, из 150 жителей место есть разве что у 30–40. Когда-то была стопроцентная занятость, но коммерсанты, которые ее обеспечивали, разбежались. Так что если кому-то нужна рабочая сила — советую поискать ее в Коцюбинском. Польза будет для всех, так как именно за счет труда заключенные получают поощрения, необходимые для УДО. При этом, сотрудничать с администрацией большинству западло, а честной работы слишком мало.

Тот факт, что в колонию меня провожали телеканалы, очень понравился зекам и смутил начальство. После вечернего выпуска новостей стал местной знаменитостью. Хотя узнали и до этого, стоило упомянуть ключевые слова «Верховная Рада» и «акция протеста». Работники администрации интересуются, будут ли еще журналисты. Думаю, стоит не разрушать их надежд и приезжать почаще.

В исправительном центре неспокойно: месяц назад сменился начальник. Новый сейчас на испытательном сроке, остался еще месяц. Исправительный центр регулярно посещают комиссии, не так давно пара человек вскрылись, а один убежал. Причем убежал не куда-нибудь, а в департамент по исполнению наказаний, где рассказал о безработице, закручивании гаек, отсутствии медицинского обслуживания. В воздухе запахло то ли переменами, то ли репрессиями.

03.02.2011

Режим

6.00 — Подъем

6.45 — Завтрак. Чай и каша, иногда бульончик.

7.00 — Построение. Заключенных группируют по отрядам и пересчитывают. После построения все работающие отправляются на работу (кто в промзону на территории колонии, кто в город с сопровождающими). Большинство работы не имеет и разбредается по комнатам досыпать.

11.45 — Обед. Бесцветный суп, который можно оживить сушеным перцем, второе — каша с намеком на мясо, большой кусок хлеба и жиденький сладкий чай.

12.00 — Построение. Нас опять пересчитывают и мы расходимся: кто на работу, кто в комнаты, к телевизору и прочим нехитрым радостям.

17.00 — Построение. Нас пересчитывают наиболее тщательно, вызывают по фамилиям.

17.15 (или сразу после проверки) — Ужин. Чай и каша. Один раз давали жареную мойву на хлебе, которую все ждали как праздничное лакомство. Рыбы не было несколько месяцев, и меню несколько оживилось лишь благодаря интересу комиссий из департаментов.

После ужина работники из промзоны возвращаются обратно.

20.00 — Последнее построение. К этому времени обязаны вернуться все, в том числе работающие за пределами исправительного центра.

22.00 — Отбой. Охранники ходят по комнатам, тушат свет и пересчитывают заключенных.

03.00 — Проверка. Ночью менты тихонько проходят в комнату и в очередной раз пересчитывают заключенных, стараясь не разбудить, поскольку в распорядке дня записан «бесперебойный сон».

В 6.00 все повторяется по новой. В пятницу и субботу отбой переносится на 23.00, а подъем в субботу и воскресенье на 7.00.

Таким образом дают людям ощутить вкус праздника.

05.02.2011

Животные. Часть 1-я. Вши

Я хотел написать о котиках. На территории исправительного центра живет множество котов разной степени прирученности. Часть из них местные, но некоторые путешествуют с заключенными из лагеря в лагерь и вместе с ними выходят на волю.

Но я решил отложить эту тему из-за темы куда более злободневной и актуальной. Из-за вшей. Только что их нашли на соседней койке. Там спит парень, приехавший сюда из мест лишения свободы, из лагеря. Чистоплотный и опрятный, так что вшей подхватил, судя по всему, в поезде. Статья 185, ч. 3, кража со взломом и проникновением в жилище.

Сейчас он лихорадочно собирает свои вещи и запаковывает их в пакет, будет нести «на прожарку». Слышится негромкое бормотание: «ты шо, блядь», «ну от пизда» и «ебу я в рот».

Вся комната нервно чешется и разглядывает швы у себя на одежде. Ничего подозрительного пока не нашли, но всех уже захлестнула волна паранойи. Санитарные условия тут не лучше, чем в тюрьме, так что вши могут распространиться молниеносно. В кране только лишь ледяная вода, душ с горячей — раз в неделю. Причем растапливается баня даже не газом, а по старинке, дровами[8]. Дров, разумеется, нет, как и финансирования. Поэтому топят мебелью и паркетом. На территории хватает заброшенных строений. Часть из них выглядит весьма апокалиптично, напоминает разгромленные «Убежища» из Фоллаута. Говорят, что в одном опечатанном здании с провалившейся крышей даже сохранились своеобразные сокровища: оттуда так поспешно эвакуировали людей, что те даже не успели забрать личные вещи и деньги, а в подвальных помещениях остались нетронутые склады.

Но вернемся к вшам. В моих вещах никакой живности тоже не оказалось, но ситуация может поменяться в любой момент. Медпункта у нас нет. По идее, для осмотра следует обращаться в клинику в Коцюбинском, но выбраться туда — задача нетривиальная: нужно заранее записаться и получить одобрение администрации.