Химия Ее Величества - [6]

— Сергей Романыч, вот так встреча! — Олег кивнул Тимохину и пожал руку привставшему Сорокину. Тот улыбался, но чуть натянуто. — Всегда вас добрым словом вспоминаю. С вашей же подачи я тут работаю.

— Ладно, чего там, — стушевался Сорокин. — Я ведь, Олег Константиныч, не случайно, что называется, на огонек заглянул. Вот Юрий Ильич меня вызвал, а затем и тебя.

Ермилов сообразил сразу: если дело касается его и Сорокина, значит, речь пойдет о начале 2000-х годов. Именно тогда Олег работал под началом Сергея Романовича. И пожалуй, только два крупных дела могли заслуживать особого внимания — Дедов и Кедров. С Кедровым все было внятно, закончилось тем, что Кедрова посмертно наградили. А вот в деле Дедова оставалось много мутных болотистых мест, в которые Олег не хотел и тогда влезать, да и теперь.

— Речь о Дедове?

— Ты что-то знаешь? — Сорокин и Тимохин переглянулись.

— Обыкновенная логика, — пожал плечами Ермилов. — А что там может быть нового? Дедов — предатель, и он мертв, покончил с собой, и это не вызывает сомнений. Известия о Ричарде Линли? Так мы с ним, к счастью, никак больше не пересекались после дела Кедрова. Я только узнал, что именно Линли от МИ6 выходил на контакт с предателем Петровым в Болгарии.

— Петров — это лейтенант из НИИ Минобороны? — припомнил Юрий Ильич. — Нет речь не о Линли. Тут дело поделикатнее и серьезнее.

Тимохин человек слегка грузный. Крупный мужик, и конституция у него солидная. Ермилов, сдавая положенные спортивные нормативы, не раз наблюдал, как Юрий Ильич страдает на беговой дорожке. И вроде бы надо держать себя в тонусе (Олег спорт уважал), но в их профессии все же главное — мозги и быстрая умственная реакция, а не физическая.

— Тогда остается одно — Кадровик, — вздохнул Ермилов и попал в точку, судя по вздрогнувшему Сорокину и оживившемуся начальнику английского отдела.

Олег несколько лет назад невольно подставил этого самого Кадровика — Виктора Сергеевича Серова, мимолетно упомянутого предателем Дедовым, подозревавшим, что Кадровик тоже завербован МИ6. Серов, как позже догадался Ермилов, наш разведчик. Но еще не зная об этом, Олег в разговоре со своим приятелем Алексеем Руденко, тогда офицером безопасности посольства РФ на Кипре, сказал о Викторе Сергеевиче несколько резких слов, считая, что его надо плотно разрабатывать, а это отчего-то не происходит. А разговор прослушали англичане, их SAS ШКПС — техническая разведка, занимающаяся радиоперехватом.

Российской разведке из-за болтовни Ермилова пришлось тогда осуществлять глубокое прикрытие Серова. Сперва его посадили в тюрьму, осудив по статьям «госизмена» и «шпионаж», а при первом удобном случае обменяли, «отдали» англичанам, на которых Виктор Сергеевич и работал до тюрьмы, с начала 90-х годов, намеренно подставившись под вербовку по заданию российской разведки.

— Ты о нем еще с кем-то говорил? — хмуро спросил Тимохин.

— Никак нет. Мне хватило прошлого раза, да и то по неопытности. И выговор я тогда получил, — «очередной», мысленно добавил Ермилов.

— «Никакнетом» не отделаешься, — грустно пошутил Сорокин. — С нас всех требуют объяснительные. И ты, и я были невольно осведомлены об истинной сущности Серова.

— Его что, там накрыли? — предположил худшее Олег, похолодев.

— Типун тебе на язык! — пожелал Сорокин. — Просто он в очередной шифровке выразил некие опасения за свою безопасность.

— В чем это проявляется? — недоумевал Олег.

— Ну нас в детали не посвящали, — Тимохин поджал пухлые губы, как обиженный мальчишка. — Однако что-то его здорово беспокоит, раз он решился сообщить об этом в Центр. Серов тревожится — не мог ли кто-нибудь его тут слить, как говорится, вольно или невольно.

— Я про него с тех пор ничего не слышал, — развел руками Олег.

— Вот об этом и напиши, не рассусоливая. Кратко. Я уже, — Сорокин постучал ногтем по лежащему перед ним листу бумаги.

— Почему они его не отзовут? Что его там удерживает? Семья?

— Жена у него умерла, и сын не так давно. Дочь в Москве.

* * *

…Ермилов поручил Вадиму оставаться «в лавке» за старшего, а сам, пока шел по пружинящему полу коридора до своего кабинета, набрал знакомый номер на сотовом.

— Богданыч, приезжай на корт, растрясем жирок.

— Твой? — ядовито отреагировал Славка.

Слышались голоса рядом с ним. Наверняка какое-то совещание. Он же теперь в Министерстве внутренних дел, генерал. Успел уйти туда на повышение до того, как УБОПы приказали долго жить. Курирует Северный Кавказ.

— Ну и мой, — покладисто согласился Олег. — Через час сможешь? Я корт забронирую. Да и поболтать надо о том о сем…

— У-у, — протянул Богданов. — О том о сем только по официальному запросу. Твое то и се оборачивается для меня обычно головной болью и беготней. Я уже это проходил… А через час я смогу. Надо же помочь товарищу держать себя хоть в какой-то более-менее подобающей форме. А то, глядишь, уволят за несоответствие. Кроссовки брать для грунта или в зале будем играть?

— На улице, — буркнул Ермилов, понимая, что Богданов воображает себя забронзовевшим. — Кончай хохмить и ракетку не забудь!

* * *

Тополя окружали четыре грунтовых корта плотной любопытной толпой, в их кронах еще и пернатые зрители присутствовали — воробьи и вороны. Они то и дело вылетали из гущи деревьев, отвлекая теннисистов. Взгляд невольно провожал не мяч, а птицу.