Химеры старого мира. Из истории психологической войны - [92]

Учитывая различия между психологической войной, которая ведется на своей собственной территории против народов других государств, важно видеть и связь между ними. Это особенно ярко проявляется, когда вмешательство (частью которого становится психологическая война) имеет одной из целей предотвращение «дурного» влияния чужой революции на народные массы страны — интервента, а на деле нередко, напротив, приводит к росту революционных настроений в этой стране. Политику интервенции в современную эпоху невозможно проводить без интенсивной идеологической обработки населения собственной страны с целью поддержки им (пусть пассивной) этой политики или хотя бы неучастия в борьбе против нее.

Таким образом, надо различать психологическую войну, во — первых, когда она в той или иной форме накладывается на постоянное идеологическое принуждение, во — вторых, когда она ведется вне связи с идеологическим принуждением, в — третьих, в противоречии с таким идеологическим принуждением или когда оно вовсе отсутствует.

В первом случае (например, гитлеровская пропаганда, опиравшаяся на прежнюю националистическую обработку немецкого населения) дело идет о переориентации традиционного идеологического принуждения для достижения определенных политических целей. Во втором случае речь может идти о психологической войне против населения чужого, но классово однотипного государства (стран Антанты против Германии в 1914–1918 годах), когда пропаганда, по существу, отвлекалась от главных основ буржуазного идеологического принуждения, сосредоточиваясь на вопросе о вине за развязывание конфликта, доказательстве неизбежности своей военной победы и т. п. Наконец третий случай — психологическая война против буржуазных революций и особенно против пролетарских революций и социалистических стран, когда целью пропаганды является подрыв господства новой прогрессивной идеологии, утвердившейся после свержения старого общественного и политического строя.

В доимпериалистическую эпоху психологическая война сводилась преимущественно — а часто даже целиком — к агитации, иначе говоря, к попыткам убедить относительно широкие слои общества в правильности своих политических утверждений. Пропаганде уделялось значительно меньше внимания (одно из исключений в этом отношении составляли иезуиты). Подобное положение во многом сохранилось и в психологической войне в XX веке, когда она велась между империалистическими странами. По — иному обстоит дело в психологической войне против социалистических стран.

Учитывая быстрое возрастание общеобразовательного уровня населения этих стран, империалистические организаторы психологической войны пытаются усилить ее воздействие путем воспроизведения всех новейших фальсификаторских теорий буржуазного обществоведения. Это делается с целью выдать систему реакционной идеологии за якобы беспристрастные выводы науки. Наоборот, в молодых развивающихся странах, где основная масса населения еще только приобщается к политической жизни, империалисты нередко делают ставку на пропагандистскую обработку узкой «элиты», получившей современное образование.

В наши дни, как уже отмечалось, нельзя вести психологическую войну против других стран, не ведя ее одновременно против собственного народа. Стоит отметить, что американская пропагандистская машина пыталась и пытается вызвать у населения США надежду на победу во Вьетнаме, в частности, и распространением сообщений о мнимых успехах, одержанных интервентами в психологической войне против народа этой страны.

Психологическая война неизменно переплеталась с тайной войной по многим линиям, но главной из них была попытка расширить почву для действия разведок. Ведь к числу основных задач психологической войны принадлежит создание путем идеологической обработки «пятой колонны», которая потом политически и организационно закрепляется деятельностью секретных служб. Идеологические диверсии служат здесь подготовкой кадров для диверсий в экономической, политической и военной областях.

Вместе с тем деятельность разведок — по замыслам империалистических стратегов — должна расширить каналы для «психологического» проникновения и воздействия на население других стран.

По мере развития капитализма психологическая война становилась все более важным орудием, необходимой составной частью настоящей войны. В эпоху империализма и крушения капитализма психологическая война, кроме того, стала орудием продолжения войны (и подготовки следующей войны) другими средствами.

Следует отметить, что тенденция к возрастанию значения психологической войны проявлялась в истории отнюдь не прямолинейно. Подъем сменялся длительными периодами упадка. Иначе и быть не могло, поскольку менялись господствующие эксплуататорские классы, и они прибегали к оружию психологической войны, когда их исторически прогрессивная роль оказывалась сыгранной, и они становились реакционной силой, цепляющейся за свою власть. Были и другие факторы, определявшие эти взлеты и падения, но, как правило, наибольшая интенсивность психологической войны закономерно совпадала с переходными периодами от одного социального строя к другому, а также временами крупных общественных и политических сдвигов в рамках развития данной общественно — экономической формации.