Химеры Хемингуэя - [17]
Я отослал ему страницы «Как пали сильные», повинуясь внезапному порыву. Как это типично: адрес на конверте — единственный литературный подвиг, которым я ныне известен.
Джонатон? Это Фредди Вонг.
Фредди, я тут…
Ты ведь не морочишь мне голову, а?
Морочу?
Ну, с этой рукописью. Хочешь, чтобы я поверил, будто твоя протеже действительно существует…
Ну, она, пожалуй, не совсем протеже. По правде сказать…
Потому что если ты написал это сам, у тебя есть все причины для беспокойства. Это самая рискованная твоя работа.
Я знаю.
И самая сильная вещь, которую я прочел, с тех пор как попал сюда из колледжа.
Она еще учится в колледже.
Кто учится?
Автор.
То есть ты правда этого не писал? Ты не имеешь к этому тексту отношения?
Я не могу писать, тем более так.
Ох черт, Джонатон. Я понял, я понял. Я лучше пойду.
Джонатон? Это Фредди.
Фредди, я…
Так кто это написал?
Написал?
Рукопись. Кто автор рукописи, которую ты прислал мне в среду?
Я… я не могу тебе сказать ее имя. Я дал слово.
Так это она? Студентка? Эта твоя протеже — ты ей доверяешь?
Я не настолько хорошо ее знаю.
Я к тому, что отрывок, который ты мне прислал, обрывается посреди фразы. Считаешь, все остальное будет такое же? Ладно, как оно хоть называется?
По-моему, она это называет «Как пали сильные».
Называет «Как пали сильные». А на твой профессиональный взгляд, роман в целом держит планку?
Я сам видел только то, что прислал тебе. И я его послал, просто чтобы…
Но ты же писатель. Ты сам-то что думаешь?
Ты как-то волнуешься, Фредди.
Волнуюсь? Нет-нет. Я не волнуюсь. Так что ты там говорил?
Тот, кто способен так писать, может позволить себе провал. Это почти все искупает. Но…
Все искупает. Не вопрос. Я лучше пойду.
Джонатон? Фредди.
Фредди.
Мы еще не опоздали предложить договор?
Договор?!
Преимущественный договор на издание «Как пали сильные». Мы готовы предложить…
Ты показывал это другим?
Мы все согласны, что…
Я хотел только узнать твое мнение об Анастасии.
Значит, Анастасия.
Я, разумеется, не предполагал, что вся твоя компания…
Вот что я думаю: я думаю, это настолько хорошо, что само собой снимает все вопросы о целесообразности публикации, не важно, кто автор и насколько он не хочет раскрывать себя. Вот что думает моя компания: 400 000 долларов.
Это вдвое больше, чем вы заплатили за «Энди Уорхолла», и…
Она женщина. Еще студентка. Вот на что смотрит «Шрайбер». Ты сам все знаешь про позиционирование автора.
Я знаю, что оно сделало со мной.
Дай мне поговорить с этой Анастасией, а потом уже все остальное. Самая сильная работа, что я читал, с тех пор как…
Я лучше пойду.
xii
У Кики Веллингтон Макдоналд было с кем поужинать в своем pied-à-terre[11] в Сан-Франциско. Ее муж делал деньги в Фортуне, и, бывая в Сан-Франциско, где Кики в основном и проводила время, когда не летала куда-нибудь на частном самолете, она никогда не ела одна. Калории она полагала досадным побочным эффектом еды, основная цель каковой — показаться умной в разношерстной компании, а вторичное назначение — уравновесить выпивку, которой Кики посвятила большую часть своей печени. Поэтому она, если не выходила в свет, приглашала гостей к себе; ее любимым числом было одиннадцать, оно соответствовало количеству приборов доставшегося ей в наследство старого фамильного серебра с инкрустированными гербами, такими же, как на ее кольце с печаткой. На гербе был представлен обычный набор клинкового оружия, но оно занимало только часть герба: пустое поле зияло под левой перевязью. С очевидной гордостью Кики объясняла гостям, что ее прадед мог претендовать на дворянский титул лишь половиной крови — как и все мужчины в ее жизни, он был ублюдком.
Устав шокировать общество, Кики обратила внимание на мир искусства — то есть неизбежно на Саймона. Он рассказал ей, кого следует приглашать на ужин, она вынудила сделать то же других дилеров, и в ее пентхаусе к югу от Маркета больше бизнеса мешалось с большими развлечениями, нежели в любой галерее города. Тут встречались коллекционеры, художники и диковины от культуры, включая случайных писателей. В прошлый раз я побывал здесь в роли диковины — Кики пригласила меня по предложению Саймона в тот месяц, когда мой первый роман получил благожелательный отзыв в «Алгонкине», а я выиграл какую-то весьма незначительную премию имени писателя, о котором никогда не слышал и чьи произведения так и не смог обнаружить в публичной библиотеке. Мортон Гордон Гулд. Я рассказывал об этом Кики, и как раз это она обо мне вспомнила, когда мы с Мишель приехали в пентхаус переоборудованной часовой башни, служившей Кики городским местом жительства. Конечно, и на этот раз мое имя попало в список приглашенных благодаря Саймону. Когда Кики встречала нас, он и Жанель уже вовсю крутились вокруг других гостей.
— Итак, ты продвинулся, — сказала мне она, — из писателей в художники, и трех лет не прошло. Мои поздравления. Наверняка даже сам Мортон Гордон Гулд такого не достиг. — Она взяла меня за руку. — А вы, должно быть, Мишель, подружка-арт-критик. — Взяв за руку и Мишель, она потащила нас внутрь, как новые трофеи.
— Вы читали Мортона Гордона Гулда? — спросила ее Мишель в полном замешательстве. Этого и следовало ожидать. Все негласные правила, которые она так старательно заучила и так прилежно соблюдала всю взрослую жизнь, совершенно попирались Кики и радостно отвергались теми, кто осторожничал, попав в круг ее богатых знакомых.
Эпоха газетной журналистики заканчивается, телевидение, радио и даже Интернет с успехом заменяют газеты. Мы входим в эру, когда журналы станут единственным серьезным печатным изданием. Это литература грядущего тысячелетия.Изящный и простой способ сделать карьеру в современном мире глянца – убить босса, расчленить его труп и разослать по всей стране подписчикам своего журнала. Акулы пера, готовые на все. Под обложкой – ложь, подлость, инцест, смерть. Убийство как стиль жизни.Руководство к действию в романе Джонатона Китса «Патология лжи» – впервые на русском языке.
Как поведет себя человек в нестандартной ситуации? Простой вопрос, но ответа на него нет. Мысли и действия людей непредсказуемы, просчитать их до совершения преступления невозможно. Если не получается предотвратить, то необходимо вникнуть в уже совершенное преступление и по возможности помочь человеку в экстремальной ситуации. За сорок пять лет юридической практики у автора в памяти накопилось много историй, которыми он решил поделиться. Для широкого круга читателей.
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.
Кен Фоллетт — один из самых знаменитых писателей Великобритании, мастер детективного, остросюжетного и исторического романа. Лауреат премии Эдгара По. Его романы переведены на все ведущие языки мира и изданы в 27 странах. Содержание: Скандал с Модильяни Бумажные деньги Трое Ключ к Ребекке Человек из Санкт-Петербурга На крыльях орла В логове львов Ночь над водой.
В самой середине 90-тых годов прошлого века жизнь приобрела странные очертания, произошел транзит эпох, а обитатели осваивали изменения с разной степенью успешности. Катя Малышева устраивалась в транзитной стадии тремя разными способами. Во-первых, продолжала служить в издательстве «Факел», хотя ни работы, ни денег там почти не наблюдалось. Во-вторых редактировала не совсем художественную беллетристику в частных конторах, там и то и другое бытовало необходимом для жизни количестве. А в третьих, Катя стала компаньоном старому другу Валентину в агентстве «Аргус».
Наталия Новохатская Предлагает серию развернутых описаний, сначала советской (немного), затем дальнейшей российской жизни за последние 20 с лишком лет, с заметным уклоном в криминально-приключенческую сторону. Главная героиня, она же основной рассказчик — детектив-самоучка, некая Катя Малышева. Серия предназначена для более или менее просвещенной аудитории со здоровой психикой и почти не содержит описаний кровавых убийств или прочих резких отклонений от здорового образа жизни. В читателе предполагается чувство юмора, хотя бы в малой степени, допускающей, что можно смеяться над собой.
XIX век на исходе. Нью-Йорк, уже ставший вселенским Вавилоном, потрясен чередой неслыханных доселе зверств. В городских трущобах убивают детей, и увечья, которые наносят им, от раза к разу все изощреннее. Исполняется некий кровавый ритуал, а полиция не способна решить эту жуткую загадку. Будущий президент США Теодор Рузвельт собирает группу специалистов, для которых криминальные расследования — дело такое же новое, как и для профессиональных детективов. Так на сиену выходят выдающийся психолог-алиенист Ласло Крайцлер, репортер уголовной хроники газеты «Таймс» Джон Скайлер Мур, первая» истории женщина-полицейский Сара Говард и детективы сержанты братья Айзексоны — сторонники нетрадиционных методов ведения следствия.
В блистательном продолжении мирового бестселлера «Алиенист» Калеб Карр вновь сводит вместе знакомых героев — Ласло Крайцлера и его друзей — и пускает их по следу преступника, зловещего, как сама тьма. Человека, для которого не осталось уже ничего святого.
Таинственной мумии – 33 века. У нее смяты ребра, сломаны руки, изрезаны ноги, а между бедер покоится мужской череп. Кто была эта загадочная женщина? Почему ее пытали? Что означают рисунки на ее гробе? И почему она так похожа на Нефертити?..Блистательный медицинский иллюстратор Кейт Маккиннон, в которой пробуждается «генетическая память», и рентгенолог Максвелл Кавано, египтологи-любители, вместе отправляются в далекое прошлое на «машине времени» современных технологий – чтобы распутать клубок интриг и пролить свет на загадку, что древнее самих пирамид.
1922 год. Мир едва оправился от Великой войны. Египтология процветает. Говард Хартер находит гробницу Тутанхамона. По следу скандального британского исследователя Ральфа Трилипуша идет австралийский детектив, убежденный, что египтолог на исходе войны был повинен в двойном убийстве. Трилипуш, переводчик порнографических стихов апокрифического египетского царя Атум-хаду, ищет его усыпальницу в песках. Экспедиция упрямого одиночки по извилистым тропам исторических проекций стоит жизни и счастья многих людей. Но ни один из них так и не узнает правды.