Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена - [13]

— Ты думаешь, я приму это как слова извинения? — Бэвер судорожно выдохнул, отпустил рукоять ножа и медленно ткнул в грудь родственника заскорузлым пальцем: — Слушай меня, Салки. Хорошенько слушай… Ты дал мне слово, ты своей головой клялся, что Трэндефулт будет здесь надежно защищен… Поэтому лучше молись любым доступным богам и подземным духам… Потому что сына я тебе никогда не прощу. И лучше для тебя, если твои столламингеры и их помощники явят нам чудо…

Сгорбившийся гном промолчал, лишь сверкнул взбешенными глазами из-под кустистых бровей. Блеснула легкая кольчуга в свете фонарей, черными крыльями взметнулись полы сюртука, и Салки скрылся в глубине штольни, вернувшись к звону металла о камень, надсадному уханью рубящих скалу гномов и грохоту вагонеток. Гномы прогрызали себе дорогу вдоль завала, пытаясь достать бывшего любимца фортуны, лучшего толкователя подземных голосов. Молодого сына Бэвера Форфадена ждали домой. Живым или мертвым. Хотя к концу вторых суток после обвала Гудары возвращают лишь мертвых…

Похожий на ожившую головешку, перепачканный старый гном склонился в поклоне рядом с главой клана Форфаденов.

— Мы нашли сумку вашего сына, уважаемый.

— Тело нашли? — еле слышно отозвался старик, сгорбленно застывший на выходе из штольни.

— Пока нет. Ни вашего сына, ни раба, что был рядом с ним… Но мы работаем без перерыва, забойщики меняются каждые полчаса. Салки поставил сюда лучших и лучших…

— Салки надо было думать о шутках богов до того, как пустая порода пожрала мое будущее…

Рудокоп не нашелся, что ответить, и черной тенью исчез. Из мечущихся отсветов фонарей на опустевший пятачок шагнул закованный в сталь боец, с такой же седой бородой, как у хозяина.

— Бэвер… Я привел два десятка… Как ты и просил…

— Хорошо, Форвальтар… Когда тело Трэндефулта достанут, убьете Салки. Новая шахта и богатая руда пожрали его разум. Он заплатил за свои капиталы непомерную цену, похоронив в скалах мою душу…

— Мы сделаем это, Бэвер… Может, нужна еще какая помощь?

— Вряд ли… Скальные черви у Мясника лучшие. Если надо прорыть тоннель для королевского выезда, они справятся за сутки… Только мозгов это им так и не добавило…

И убитый горем старик снова замолк…

Свет. Свет и боль. Боль и надсадный хрип из забитых пылью легких… Холод, омывающий губы, и прохладная чистая вода, попавшая в растрескавшийся от жажды рот… Кашель и голоса, пробивающиеся сквозь ломоту в боку… Радостные крики, волной метнувшиеся вдоль узкого прохода, пробитого неутомимыми гномами в недрах горы.

К медленно поднявшемуся старому гному из прохода шагнул Салки, всклокоченный и заляпанный жидкой грязью с ног до головы:

— Мы нашли его, Бэвер. Живой и лишь чуть помятый… Разве что пара ребер сломана, но уже пришел в себя и даже пытается говорить…

— Где? — лишь отмахнулся от родственника глава клана. — Где мой сын?!

На выходе из штольни стало шумно и тесно. Гомонящие рудокопы уложили плотный квадрат материи на неровный пол, засуетились над пострадавшим. Двое лекарей быстро пробежались по конечностям, ощупали голову, туловище, ловко смешали терпкий травяной настой и заставили Трэндефулта выпить его. Гном мутным от боли взглядом посмотрел на склонившегося отца и пробормотал, кривясь на каждый вздох:

— Где бастард, отец?

— Ты о чем? — не понял сына взволнованный старик.

— Бастард. Сын лорда Дейста, отправленный нами на рудники… Это он спас мне жизнь… Он предупредил об обвале и выволок в безопасное место, когда Меркер пришел за нашими душами…

Поймав требовательный взгляд Бэвера, один из бородачей быстро ответил:

— Раба сейчас принесут. Мы нашли их вместе, в самом конце забоя, под завалом из крепежа.

Потеснившись, гномы уложили на освободившееся место худого молодого мужчину. Звякнули звенья цепи, пока лекари так же сноровисто осматривали кандальника. Старший из врачевателей повернулся к выпрямившемуся во весь рост главе клана:

— Твоему сыну зацепило только бок. Через две недели сможет ходить, через месяц вернется в кузню. Второму повезло больше, дать неделю отлежаться, и можно снова в забой.

Медленно выдохнув через сжатые зубы, старый усталый гном прошептал хвалу подземным богам и нашел ледяным взглядом криво улыбающегося родственника.

— Салки… Ты действительно умеешь договариваться с духами. Но это первый и последний раз, когда я доверился твоему слову… Паршивый раб сумел сделать для спасения моего сына больше, чем ты…

— Если бы не я… — открыл рот хозяин рудников, но седой старик резким жестом заставил его замолчать.

— Если бы не ты, мой сын не попал бы под обвал! Поэтому лучше помолчи, пока я в гневе не совершил какую-нибудь глупость!..

Помолчав, уже чуть более спокойным голосом Бэвер Форфаден продолжил:

— Я забираю сына домой. Так же я забираю кандальника. Я его тебе дал, и боги потребовали вернуть его назад, под солнечный свет…

Набычившись, взъерошенный гном в заляпанном грязью сюртуке заговорил, с трудом не срываясь на крик:

— И это все? За все, что мы сделали для тебя? Это твоя благодарность?!

— Заткнись… — Бэвер положил руку на рукоять ножа, а за его спиной сгрудились закованные в сталь бойцы. — Завтра в моем доме я устрою пир в честь спасения наследника. Приглашаю каждого, кто постарался ради него… Целую неделю я буду поить и кормить любого, кто постучит ко мне в двери. Мало того, я лично выдам по десятку златов гэймли, пусть одарят лучших из лучших, кто не жалел сил ради моего сына… Но тебе, Салки, тебе лучше не появляться рядом с моим домом несколько месяцев. Потому что сейчас я не уверен, что впущу тебя на порог… Не попадайся мне на глаза, любимец подземных духов, пока я не остыну в должной мере…