Хевен - [53]

– Нет, – решительно запротестовал однажды дедушка. – Это неправильно, маленьким кровать нужна больше, чем мне. И говорить не буду об этом. Хевен, девочка, делай, как я сказал, положи Кейта и Нашу Джейн на кровать, а остальные прижмитесь поближе, вот вам и теплее станет.

Мне было неприятно лишать дедушку кровати, но, если он вдруг упрется, его не переубедишь. А я всегда считала, что он очень эгоистичен.

– Кровать нужно отдать самым маленьким и слабым, – настаивал он на своем, – значит, Нашей Джейн и Кейту.

– Э, постойте-ка! – басисто закричала Фанни. – Если кому помоложе надо постель помягче и потеплее, то следующая я на очереди, там для меня места хватит.

– Если там есть место для тебя, то и для Хевенли найдется, – возразил ей Том.

– А если хватит места мне, Том, то сыщется место и еще для одного, – добавила я.

– Нет, Том не поместится, – скандальным голосом возразила Фанни.

Поместился.

Том лег в ногах, положив голову у стены, где лежали Наша Джейн и Кейт, и поэтому ему не мешали там ничьи ноги, к тому же холодные.

Перед тем как лечь, Том нарубил побольше дров, чтобы потом разжечь посильнее пламя и на нем растопить лед. «Старая дымила» продолжала выбрасывать в воздух все новые порции ядовитого чада.

На долю Тома выпадало вставать ночью и подкладывать дрова в печку. Дров становилось все меньше, и в свободное после школы время всю субботу и воскресенье Том до самой темноты рубил на улице дрова, чтобы насытить старую печку, которая пожирала поленья, как слоны – арахис.

Он рубил столько, что руки и спина начинали болеть, а ночью то и дело ворочался, меняя положение тела, и постанывал. Мышечная боль не давала Тому заснуть глубоко. Я вставала и растирала ему спину касторовым маслом, к которому часто прибегала бабушка против разных болячек. С его помощью можно было даже сделать искусственный выкидыш: принять побольше касторового масла внутрь – и все растворялось и вымывалось. Что касается Тома, то касторовое масло спасало его от мышечной боли.

Если Том не стонал, то мне слышались другие ночные звуки: тяжелое, хриплое дыхание дедушки, частое покашливание Нашей Джейн, голодное бурчание в животе Кейта. Но особенно я прислушивалась к шагам на террасе.

То мне казалось, что это вернулся отец, то чудилось, что медведь или волк подошел к дому, чтобы всех нас съесть.

Том упорно продолжал верить: отец не оставит нас, не даст умереть с голоду и от холода.

– Не важно, что ты думаешь, Хевенли, но он нас любит, и тебя тоже, – говорил он среди ночи.

А я, лежа на боку и положив ноги на поясницу Тому, смотрела в потолок, представляя себе небо в вышине, и молилась, чтобы отец вернулся домой, здоровый и сильный, и чтобы он нашел взаимопонимание с нами.

Наступил канун Рождества. У нас в продуктовом шкафу осталось полчашки муки, со столовую ложку сала и два сушеных яблока. Я проснулась в это утро с таким ощущением, будто рок придавил меня к земле и мне трудно двигаться. Я стояла и смотрела на остатки запасов, и слезы бежали у меня по лицу. Одна Наша Джейн сможет съесть все это, и то будет мало. За моей спиной заскрипел пол. Это Том подошел ко мне и обнял.

– Не плачь, Хевенли, пожалуйста, не надо. Не сдавайся. Как-нибудь все образуется, выживем. Может, нам удастся продать в городе дедушкины деревянные фигурки, и тогда у нас будут деньги накупить всякой еды.

– Ну, это когда кончится снег, – хриплым голосом произнесла я, мучаясь от голода.

– Посмотри-ка, – обрадованно сказал Том, обернувшись к окну и показывая мне на светлый прогал в свинцово-сером небе, – там проясняется. Там даже солнце, по-моему. Нет, Хевенли, Бог не забыл про нас. Он направляет папу домой, я нутром чувствую. Знаешь, папа не даст нам умереть тут с голоду.

Но я уже ничего не могла знать и понимать.

Глава 9 Рождественский подарок

Казалось, мы с Томом быстрее прошли бы сотню миль в солнечную погоду, чем добирались в этот день накануне Рождества до коптильни. Мы шли, держась друг за друга, ветер завывал в ушах, бросая в лицо снег и слепя нас. Но зато, возвращаясь назад, несли в карманах с дюжину лучших дедушкиных резных фигурок, которых он никогда не хватится, потому что они уже давно лежали в коптильне.

С облегчением почувствовав под ногами порог дома, я в первый раз за время нашего маршрута по-настоящему открыла глаза и увидела, что все кругом белым-бело. Это был не свежий снег, а уже выпавший и поднятый в воздух ураганным ветром. Том не без труда открыл дверь, подтолкнул меня внутрь и сам залетел в дом.

Когда мы ввалились внутрь, я первое время не могла ничего разглядеть от залепившего лицо и глаза снега. Фанни с чего-то радостно визжала, да и вообще шума было предостаточно. Несколько опешив, я стала озираться кругом и, вздрогнув от неожиданности, замерла, и во мне вспыхнула искорка надежды.

Отец! Приехал домой на Рождество?.. Наконец-то наши молитвы услышаны, наконец-то!

Он стоял, освещенный светом печи, и смотрел на прижавшихся друг к другу, чтобы согреться, Кейта и Нашу Джейн. Они продолжали спать, несмотря на поднятый Фанни радостный шум. Дедушка тоже спал в своей кресле-качалке.

Отец, казалось, не видел нас с Томом, и я постаралась держаться от него подальше. Что-то в его взгляде, каким он смотрел на своих меньших, насторожило меня.