Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей - [238]
— Будь что будет, — ответила Эмма. — пока что я не лгала. Если мне зададут тот вопрос, которого я опасаюсь, боюсь, что мужество меня покинет и мне придется или солгать, или сказать правду. Хотя тогда остается вопрос, достоин ли священник стать епископом, если он грешит со вдовой, да еще со своей духовной дочерью. Ведь ни один из нас не состоит в браке. Как бы то ни было: если мне придется лгать и начисто отрицать, что у меня были плотские отношения со Стигандом, тогда мне может не достать сил остаться невредимой.
Вот так она отвечала, непоколебимо, уверенно. Но все же она могла спровоцировать вопрос, который перевернул бы вверх дном условия испытания. Если ее бы спросили, грешила ли она со Стигандом до того, как он стал епископом, она могла бы ответить «да», но и тогда завязался бы вековой спор между мужами Церкви о том, лишает ли подобный разврат будущего епископа прав на означенный сан. Но и речи больше ни о каких ордалиях не будет: ее просто накажут за невинную шалость, а Стиганд останется без сана.
Она даровала ему должность епископа от всего сердца. Она хотела оказать ему эту услугу в благодарность за все ту радость, которую он ей дарил, и как расплату за навлеченные на него несчастья. Она…
Под тяжкий звон колоколов, сквозь плотную толпу ее вели в Олд-Минстер. «Конец, конец, конец», — пели колокола. Два незнакомых ей монаха ввели ее в собор, где чудовищный орган гнусил во всю мочь. Ее привели на хоры. Там процессия остановилась. Через боковые двери несколько монахов втащили длинную борону и положили ее посреди хоров. Сначала она не поняла, что видит. Но один из стоящих рядом с ней монахов, заглушая орган, прокричал ей в самое ухо, что лемехи на бороне прокаливали в открытом огне четыре часа.
Затем они подвели ее поближе, к короткому краю того, что она так упорно хотела назвать бороной. Монахи подали ей знак снять туфли, что она и сделала. Потом они помогли ей подняться на первый зубец лемеха и показали, что она должна идти дальше до следующего острого зубца. Чтобы она не упала или не спрыгнула вниз, они шли рядом с ней, по одному человеку с каждой стороны, и поддерживали ее.
В конце концов она прошла по всем раскаленным лемехам и спрыгнула с другого конца бороны.
К ней тотчас подошел священник и поднял подошвы ее ног, сначала одну, потом вторую.
— Совершенно невредимые! — закричал он. — Леди Эмма освободила священника Стиганда от всех обвинений!
Тут Эмма Нормандская, мать короля Англии, проснулась.
Эпилог
Эмма умерла в марте 1052 года в Винчестере и была похоронена рядом с Кнутом. Ей было примерно 67 лет.
С Эдвардом ей отчасти удалось помириться. Она получает, во всяком случае, к концу жизни, имение в Восточной Англии.
Эдвард Исповедник умирает бездетным в 1066 году. Его преемником становится внучатый племянник Эммы, Вильгельм Завоеватель Нормандский. Эммин внук Ральф остается в королевской милости. Он единственный из всех ее внуков оставил наследников. Беатриса Германская кончает свои дни настоятельницей в Кведлинбурге.
Звездный час Годвина наступает, когда его дочь становится женой короля Эдварда в 1045 году. Это не мешает королю впоследствии спровадить Годвина.
Свейн сын Эстрид становится датским королем в 1047 году. В тот год умирает Магнус сын Олава, поделивший Норвегию со своим дядей Харальдом Суровым, который теперь становится единовластным норвежским королем.
Внуков Торкеля и Хемминга вместе с их матерью выслали из Англии в сороковые годы одиннадцатого века. Почему, никто не знает.
Через год Стиганд получает свою епархию в Эльмхэме, в 1047 году становится епископом Винчестерским (!), а в 1052 году — архиепископом Кентерберийским. Его отстраняет от должности папа — после большого совещания…
