Хент - [57]

Так беседовали они до тех пор, пока не догорела свеча и, затрещав, не погасла.

XXXI

В ту же ночь, когда молодые люди, сидя в заточении, говорили о судьбе угнетенного народа своей несчастной родины, Томас-эфенди ужинал у отца Марука и, будучи навеселе, болтал и шутил с ним.

Это был тот самый священник, который причинил столько забот Салману. Но теперь, услышав об аресте Салмана Марук скорбел душой, но не потому, что в лице Салмана погибал общественный деятель, а потому, что ему жаль было всякого армянина. Отец Марук не был злым человеком и если он выступил против Салмана, чтобы помешать его планам по открытию школы, то только потому, что считать затею Салмана вредной. Отец Марук прежде был простым крестьянином и в детстве кое-как выучился грамоте и письму в монастыре св. Иоанна. В хозяйстве ему не повезло, он разорился и ушел в чужие края искать счастья. Не повезло ему и на чужбине: одно время содержал он кофейню в Ване, но и тут дела его пошли плохо, и он, не приобретя ни гроша, вернулся на родину, где, не находя других средств к существованию, сделался священником.

В этот вечер был приглашен к попу и сельский педагог — известный нам уже дьячок Симон, зять отца. Он был высокого мнения о своих знаниях (крестьяне тоже высоко ценили его), но больше всего гордился тем, что доводился зятем священнику.

Темой разговора служили события, происшедшие в доме старика Хачо, которые навели ужас на всю деревню и беспокоили отца Марука.

— «Осел трудится, а лошадь кормится», святой отец, — продолжал эфенди. — Так было, так и будет. Что установлено богом, человек изменить не может. Бог создал одного господином, а другого работником. Один трудится, другой ест. Если не будет работника, господину нечем будет жить, и наоборот: не будь хозяина, пропал и работник. Турки охраняют, защищают нас своим оружием, и мы должны платить им своим трудом; бог дал в руки турка меч, а в руки армянина — лопату. Одно не может заменить другое.

— Правда ваша, — согласился батюшка, осенив себя крестным знамением, — господь наш Иисус Христос то же самое говорит в святом Евангелии: без воли господа бога даже листочек не опадет с дерева и волосинка не поседеет на голове. Все в его руках.

— Истинная правда… — подтвердил дьячок Симон, также крестясь.

Затем они заговорили о положении крестьян, ухудшившемся из-за войны. Священник, смотревший на грабежи с точки зрения личной выгоды, жаловался, что налоги совершенно истощают хозяйство крестьянина, а то, что остается, уносят курды. — Потому-то труды его оплачиваются плохо, ему приходится венчать, крестить и хоронить без всякой платы. Крестьяне хотя и обещают платить, но или не могут, или же надувают; в деревне у него много должников, и он решил теперь не крестить, не венчать и не хоронить, пока не заплатят вперед. Ведь и он человек, и ему жить хочется.

— Святой отец, — назидательным тоном ответил эфенди, — вы не знаете крестьянина так, как я. «Бог дал мужику только душу, но и ту не может взять назад, пока ангел смерти не станет над головой мужика с мечом в руках». Это для нас пример. Крестьянин пока не увидит над собой «благословенной палки», денег не даст. Приготовьте список ваших должников, передайте мне, а я поручу стражнику собрать с них. Я не позволю пропасть ни одному вашему прощу.

— Пусть благословит вас господь и продлит вашу жизнь, — воскликнул поп. — Список давно готов.

— Прочтите-ка, посмотрим, как велика сумма.

Отец Марук вытащил из кармана листы грязной и засаленной бумаги, которые от долгого хранения в кармане пожелтели и совершенно истрепались. Это была его памятная книжка. Четыре страницы были исписаны рунными каракулями, показывающими, с кого сколько следовало получить денег. Священник поднес бумаги к глазам и попробовал прочесть, но не смог, и передав их своему зятю, сказал:

— Прочти-ка, отец Симон, я ничего не вижу.

Дьячок взял бумаги, кашлянул несколько раз, почесал затылок, выпрямился и начал певучим голосом, точно читал грамоту католикоса:

«Крестил дочь хромого Мга, осталось за ним 5 хурушей[37], девочка через неделю умерла, похоронил, осталось еще 7 хурушей… За венчание сына Хло следовало 10 хурушей, получил 30 связок сена, что составляет 3 хуруша. Жена Пано была больна, ходил к ней и читал три главы из евангелия, деньги „3 хуруша“ остались за ним. На крещенье, когда вынимали крест из воды, восприемником был сын Сако, хотя Барсо давал 30 хурушей за это, но я договорился уже с первым за 20 хурушей; денег он мне не дал, обещав заплатить во время молотьбы, но надул; свидетелем был деревенский десятник».

Это был не список должников, а скорее перечень пастырской деятельности святого отца в течение нескольких лет, беспорядочно изложенный, но ясно показывающий, чем занимается деревенский священник.

— Да, немалый счет, — сказал эфенди, нетерпеливо прервав чтение, — вы, святой отец, дайте мне эти бумаги, и я прикажу взыскать все деньги. Крестьяне деревни Н… тоже запоздали со взносом монастырского сбора, но как только я получил письмо настоятеля, тотчас же дал приказ, и в один день собрав все, отослал в монастырь, за что получил благословение настоятеля.