Хент - [39]

— Необходимо притянуть к делу также и женщин, — говорил часто Салман, — тогда, несомненно, удача будет на нашей стороне.

— Рано еще, — отвечал ему Вардан, — нужно прежде подготовить их к этому.

— Нельзя изменить жизнь народа без участия женщин. Если наш народ коснеет в невежестве, то это отчасти и потому, что женщина не играет в обществе никакой роли. Эта сила, эта жизненная энергия, будучи втиснута в узкий круг семейной жизни, пропадает у нас даром. Дело образования в нашем народе надо начинать с женщин. В этот приезд я объехал всю Армению и везде наблюдал армянку; сведения, добытые мною, оказались утешительными. Насколько мужчина измельчал под влиянием турок, потерял свою национальную самобытность, настолько женщина сохранила неиспорченность и нравственное целомудрие. Нет худа без добра. Если запертая в четырех стенах женщина не сделалась общественным человеком, то в этом заключении она сумела сохранить дух нации. Это — великое дело. Таким образом, поддерживается постоянное равновесие: то, что теряет мужчина, восполняет женщина. Наблюдать это можно на самых мелочах. Ненависть женщины к магометанству доходит до фанатизма; все, что исходит из рук магометанина — противно; она не ест мяса животного, зарезанного турком, не ест сыра и хлеба, приготовленного рукой мусульманина. Мужчины не знают такой брезгливости. Мне рассказывали о многих случаях, когда похищенные магометанами армянки старались убежать, если это удавалось; если же нет — то кончали самоубийством. Есть еще одно очень важное обстоятельство: во многих местах, в особенности в городах, турецкий язык сделался обыденным для армянина, но я не видел ни одной армянки, которая говорила бы по-турецки или хорошо знала бы этот язык. Женщина сохранила наш родной язык и вложила его в уста детей. Это отразилось на курдах, служащих в армянских домах: все они говорят по-армянски. Женщина дала нам язык, национальность и сохранила основы нашей семьи. Армянка — чистый, неиспорченный материал в наших руках, из которого можно создать чудеса.

Салман часто говорил на эту тему. Но несмотря на его хорошее мнение о женщинах, женщины в доме Хачо ему не сочувствовали. Они не могли понять и оценить его умственных и душевных достоинств, хотя и внешность Салмана могла обратить на себя внимание. Но женщина каждого сословия, смотря по тому, насколько она развита, имеет свои вкусы, которыми и руководствуется при оценке достоинств мужчины. Поэтому неудивительно, если невестки Хачо отдавали предпочтение Вардану.

Как-то в послеобеденное время все они сидели в большой комнате за работой: одни занимались чисткой шерсти, другие пряли; кто ткал на станке цветной ковер, кто шил платье для работ, словом, у всякой была работа. Говорили о Салмане.

— Сара! — обратилась жена одного из младших братьев, молоденькая Паришан. — Зачем толчется в деревне этот человек, что он думает делать?

— Говорят, хочет открыть школу.

— Но ведь он не дьячок, — допрашивала Паришан, понятие которой об учителе не шло дальше.

— Нет, дьячок, константинопольский дьячок, — ответила Сара.

— Почему же он не ходит в церковь читать псалмы?

— Он дьячок особого рода, — сказала Сара, не найдя другого ответа.

В разговор вмешалась жена Апо, красивая Маро.

— Муж мой говорит, что будут учить и девушек. Слова Маро вызвали смех.

— На что девушке учиться! Ведь не будет же она потом учителем!.. — сказали все в один голос.

Одна из женщин обратилась к маленькой Назлу:

— Слышишь, Назлу, с нынешнего дня ты будешь ходить в школу учиться.

— Назлу, дочь Айрапета, довольно смело ответила:

— Ну и что же, буду учиться; потом стану ходить и в церковь петь с мальчиками.

— Провались ты сквозь землю! Этого еще не доставало! — заметила наивной девочке Паришан, начавшая этот разговор, и продолжала:

— Учит же наших детей дьячок Симон, к чему нам другой учитель? Не может быть, чтоб этот господин был умнее дьячка.

— Конечно, он менее учен, — ответила Сара. — Дьячок Симон читал много, но у него есть недостаток — он любит пить и бьет детей. Помните, как сильно он побил сына нашего соседа Каспара, и его принесли на руках домой? Мальчик и двух дней не прожил.

— Чем виноват дьячок Симон? Если не бить ученика, — чему же он научится?

Разговор этот возник не без причины. Салман предлагал открыть в селе две школы — для мальчиков и для девочек. Он уговаривал крестьян, обещал пригласить учителей и не брать платы ни за учебу, ни за учебники и письменные принадлежности.

Крестьянин смотрит на все даровое с подозрением, а потому Салману стоило большого труда уговорить сельчан, которым особенно не нравилась мысль об открытии женской школы. Народ, привыкший учить своих детей у попов и дьячков, считал не только странным и диким, но даже греховным поручать воспитание своих детей человеку, который не ходит в церковь, не читает псалмов и, как говорят, даже не соблюдает поста.

Старик Хачо, во многом не соглашавшийся с Салманом, в вопросе школы был с ним заодно. Как старшина и глава села, он сумел повлиять на крестьян, и они отвели место, где Салман нашел удобным построить здание школы. Дело уже пошло, начали копать землю, как вдруг среди крестьян поднялось какое-то волнение и они, собравшись, в одну ночь засыпали яму. Наутро никто из них не вышел на работу, хотя Салман увеличил поденную плату.