Хендрикс, Последние 22 дня - [50]

132

— Полагаю, звонила она мне в половине десятого утра, сама Моника думала, что было уже 10:30. Ну, это было рановато для меня. Зазвонил телефон, а раз я была в хозяйской спальне, я подняла трубку, в спальне Пэт Хартли и Дика Фонтейна был основной телефон. Телефон зазвенел и я подняла трубку. Думаю, было около половины десятого. Она сказала:

— Джуди, это я, Моника.

— О, привет, Моника.

— Джуди, Альвиния здесь? — продолжила она.

— Ну… думаю нет, они все, и Альвиния, и Эриком, и ребята из Войны зарегистрировались в гостинице, потому что было уже поздно.

— У тебя есть её телефон?

— Да, но сейчас ещё очень рано, Моника. Не знаю, проснулись ли из них уже кто–то, — помню, как сказала я ей это.

И она быстро, скороговоркой произнесла:

— Если я не могу получить помощь от Альвинии, помоги мне ты.

Она повесила трубку и предполагаю, позвонила Альвинии. Затем, пару часов спустя, позвонила Альвиния и они обе были в крайней истерике, знаешь, ревели и Альвиния сказала мне:

— Я ничего не могу сейчас сказать, но Джими мёртв.

Я думаю, они звонили, когда уже привезли Монику домой, не думаю, что они звонили из больницы.

Даже если она звонила Джуди Вонг в 10:30, как утверждает Моника, это только означает около 45 минут прошло до вызова скорой. Джуди не помнит точное время этого разговора, она только может сказать, что это было "очень рано". И очень вероятно, что это могло быть даже раньше 9:30.

Вооружённая номером телефона гостиницы Расселл, Моника сделала свой второй утренний звонок. Альвиния Бриджес никогда ни с кем не говорила об этом звонке или о той роли, какую она играла в развитии этой драмы. Одно её слово могло разрешить все несоответствия этого утра. Эрик Бёрдон, у кого в эту ночь спала Альвиния, взял трубку из её рук, чтобы поговорить с Моникой:

— Когда Моника позвонила, я сказал, что всё будет хорошо, но позже сказал, чтобы она позвонила в скорую. Я думал, что всё обойдётся, но чему суждено было случиться случилось. [декабрьский номер журнала Earth за 1970 год]

133

В июле 1991 года Кати Этчингем позвонила и записала на плёнку весь разговор с Эриком Бёрдоном о событиях происходящих утром 18 сентября:

— Когда я туда приехал, дверь была открыта, — начал Эрик. — Она была там, когда я вошёл, а с ней Альвиния. Я явно что–то пропустил, что там произошло.

— Да, это я ей сказал, чтобы вызвала скорую.

— Не помню, я ей перезвонил или она мне. У меня чертовски болела голова после вчерашнего. Я только что вернулся из клуба, где выступали у Ронни Скотта. Я лежал в постели с Альвинией, когда зазвонил этот чёртов телефон. И когда она стала давить, я ей сказал: "Всё будет хорошо, он просто обкурился до чёртиков и всё." И: "Ну, так разбуди его." Я сказал, чтобы сварила кофе, влила ему в рот и побила по щекам, так и разбудить не долго. Затем я плюхнулся обратно в кровать. Это было раннее утро, когда она позвонила, по крайней мере, мне так показалось, что было очень рано, даже ещё раньше, чем раннее утро. Я думал, что это было как, ну, ещё ночь. Сплю, а у меня в голове звонит этот телефон, я сел на кровати и говорю себе: "Так, минутку, что там не так." Я перезвонил ей и стал кричать на неё, чтобы она немедленно вызвала скорую. Мне никак было не докричаться до неё, не вдолбить ей в голову, что это не тот случай, когда можно обойтись без скорой. Подумал, она не хочет вызывать, потому что там полно всякой наркоты и она боится и не знает с чего начать.

— Да, я приехал туда, помню ясно, дверь открыта и подумал зачем приехал и он был там, я не хотел, знаешь, видеть всё это, знаешь, мне противно было видеть весь их этот беспорядок. Мне бы зайти к ним раньше. Мы собрали гитары и я решил оставить её здесь, пусть Альвиния присмотрит за этой сумасшедшей и мы нашли записку самоубийцы, мы её нашли за кроватью, она точно, как я понял, его предсмертная записка.

— Нет, она не осталась в скорой, она осталась с нами.

По словам Моники, Джерри Стикеллз и Эрик Барретт были там в то утро:

— Джерри Стикеллз и Эрик Барретт забрали кое–какие вещи Джими. В основном бумаги, и всякое такое. Смешно, так странно. Их интересовала только его корреспонденция. Одежда, они не волновались за всё. Эта гитара, единственное, они хотели забрать. Я сказала им что в 1969 году, Джими сказал мне, если когда–нибудь он не вернётся, я могу иметь эту гитару. И я сказала им это и Джерри Стикеллз всё ещё хотел забрать её от меня, и я была полностью в слезах, не из–за гитары но из–за всего, знаешь что случилось. И это был Эрик Барретт который вроде сказать Джерри Стикеллзу, пусть её оставит себе.

134

Вполне естественно, что Джерри с большой неохотой отдавал что–либо принадлежащее Джими совершенно незнакомой женщине. И Джерри, и Эрик впервые узнали о существовании Моники и до этого момента никто из них не знал, где Джими провёл эту ночь.

Эрик Бёрдон описал события этого утра в своей книге "Иногда я бывал зверем" и пишет, "звонок Моники прозвенел с первым лучиком света, пробившимся сквозь окно".

Он пишет, что когда он перезвонил сказать, чтобы она вызвала скорую, она ответила:

— Я не иметь людей здесь сейчас, все эти [наркотики] дома.