Хендерсон, король дождя - [68]

— Да, сэр. Что будем делать?

— Поздно вечером поднимешь шум: меня укусила змея или что-нибудь в этом роде. Прибежит кожаный с парой амазонок — посмотреть, в чем дело. Если он не откроет дверь, попробуем что-нибудь другое. Но предположим, что все— таки откроет. Возьмёшь вот этот камень и всадишь в щель между петлями, чтобы дверь не захлопнулась. Больше от тебя ничего не требуется. Где твой нож?

— Я держать нож, сэр.

— Нет проблем. Пусть будет у тебя. В общем, ты меня понял? Ты орёшь дурным голосом, что Сунго-Ясси, или кем там они меня считают, укусила змея. Нога стремительно пухнет. Потом встанешь у двери, чтобы сразу же вставить клин. — И я дополнил инструкции жестами.

Этим вечером мы не ложились спать. Я приводил в порядок мысли, одновременно ведя жестокую борьбу с лихорадкой.

— Сэр, вы не передумать? — послышалось из темноты.

— Нет, Ромилайу. Кажется, пора. Поехали!

Я снова приподнял Ромилайу, чтобы он смог заглянуть в отверстие. Парень в соседней комнате дрыхнул без задних ног. Я тяжело застонал. Он открыл глаза, встал и прислушался. Ромилайу заскулил:

— Ясси кмути. Ясси кмути.

Это слово было мне знакомо: загонщики то и дело повторяли его, когда несли раненого Дахфу. «Король умирает». Между прочим, язык варири лёгок для усвоения.

Помощник Бунама открыл дверь на улицу и что-то крикнул в темноту.

— Звать женщин-часовых, сэр.

Я лёг на пол и подал Ромилайу камень.

— Ступай к двери. Если сегодня не сбежим, наша жизнь не продлится и месяца.

Я настроился на убийство. Как ни странно, именно это помогало мне сохранять самообладание. Я с наслаждением представлял, как возьму помощника Бунама — хотя бы его! — за горло. Кто-то вынул из двери одну планку и, посветив в щель фонариком, увидел меня скрюченного на полу. Отодвинули засов. Я завопил, как от боли: «Камень!» — и Ромилайу послушно сунул его между петлями, несмотря на то, что амазонка выставила вперёд острие копья. И тотчас отступил ко мне. Амазонка вскрикнула: я сбил её с ног. Копьё вонзилось в стену. Я мысленно воззвал к Богу: только бы эта железяка не ранила Ромилайу! — и оглушил амазонку ударом камня по голове. При данных обстоятельствах я не мог делать скидок на её пол. Бунам и вторая амазонка попытались захлопнуть дверь, но помешал камень; я успел схватиться за край. Они тянули дверь в одну сторону, я — в другую. Мне удалось ребром ладони — коронный трюк десантников — вырубить вторую амазонку. Потом я в три прыжка догнал кожаного и, злобно зарычав, схватил за горло. Ромилайу взмолился:

— Нет, нет! Не убивать, сэр!

— Какого черта — он же сам убийца! Из-за него мы лишились короля.

— Вы не убивать, — настойчиво повторил Ромилайу, — Бунам не устраивать погоня.

— Ромилайу, моё сердце требует мести!

— Вы мой друг, сэр?

— Позволь хотя бы сломать ему пару рёбер! О да, Ромилайу, я твой друг.

Но и король Дахфу был моим другом. Ладно, не буду ломать ребра, только поколочу.

Но и колотить его я не стал. Просто швырнул, вместе с обеими амазонками, в ту комнату, которая ещё недавно была нашим узилищем, и задвинул засов. Мы ринулись во вторую комнату. Ярко светила луна, так что видимость была отличная. Ромилайу схватил корзину с провизией, а я подошёл к королю.

— Теперь можно идти, сэр?

Я отогнул край савана. Лицо Дахфу раздулось и стало комковатым. Жара быстро делала своё дело. При всей любви к королю я был вынужден отвернуться.

— Прощайте, король.

И вдруг меня словно что-то толкнуло. Маленький лев отчаянно брызгал слюной. Я вернулся и подобрал его.

— Что вы делаете, сэр?

— Он пойдёт с нами.

ГЛАВА 22

Ромилайу начал было протестовать, но я был твёрд в своём решении оставить щенка у себя. Тот тихонько урчал и скрёб мне грудь коготками. Я сказал:

— Дахфу был бы рад, если бы узнал, что я взял львёнка. Должен же он продолжить существование — в той или иной форме! Неужели не ясно?

Ромилайу возразил: скорее всего, зверёныш — отпрыск того самого льва, что убил короля. На меня это не подействовало.

— Если уж я пощадил ту сволочь… Ромилайу, не будем попусту терять время — я не оставлю львёнка. Слушай, ведь я могу нести его в шлеме. Ночью он не нужен.

Ночная прохлада помогла мне справаться с лихорадкой. Яркий лунный свет освещал окрестности до самого горизонта.

В конце концов Ромилайу уступил, и наш побег начался. Из лощины мы взобрались на покатый склон холма и устремились в горы, прямой дорогой на Бавентай. До рассвета мы покрыли почти двадцать миль.

Без Ромилайу я не продержался бы и пары дней из тех десяти, что потребовались нам для достижения своей цели. Он умел отыскивать воду и знал, какими корешками и насекомыми можно подкрепляться. Когда картошка вышла, пришлось перейти на червей и личинки жуков.

— Тебе следовало бы стать инструктором по выживанию в Вооружённых Силах, — сказал я Ромилайу. — Ну, вот я и питаюсь саранчой, как Святой Иоанн. «Глас вопиющего в пустыне».

Но с нами был ещё львёнок, которого нужно было кормить и лелеять. Мне приходилось размельчать ножом на ладони червей и личинки жуков, чтобы угощать мясным пюре маленького хищника. Днём, когда мне был нужен головной убор, я засовывал его под мышку или тащил на поводке, а ночью он спал в шлеме, по соседству с бумажником и паспортом — точил зубы о кожу до тех пор, пока не сгрыз целиком. Пришлось спрятать паспорт и четыре тысячедолларовых купюры во внутренний карман трусов.