Хельсрич - [46]

Могучий ”Вестник Бури”, оружие божественной воли Бога-Императора остановился. Тортелий заметил это только после наступления тишины, сменившей грохочущую поступь.

Монастырь занимал только часть башен и стен кафедрального собора и оставался безмолвным. Тортелий слышал, как пятьюдесятью метрами ниже на ноге титана стреляли турели — истребляя орков на улице. Исключением были орудия на куполах — покрытых гранитными горгульями и высеченными из камня образами подобных ангелам примархов, благословенных павших сынов Бога-Императора — они только нацелились и приготовились открыть огонь.

Асаван почесал редеющие волосы (напасть, в которой он с абсолютной убеждённостью обвинял раздражающее электростатическое напряжение Щита) и вызвал серво-череп. Тот поплыл по воздуху вдоль стены, миниатюрное суспензорное устройство урчало во время полёта. Череп был человеческий, гладко отшлифованный и модифицированный после ампутации от тела, а теперь его оснастили аугметическим пикт-приёмником и инфопланшетом для записи проповедей, который активировали голосом.

— Привет, Тарвон, — произнёс Тортелий. Череп когда-то принадлежал Тарвону Ушану, его любимому слуге. Какая замечательная судьба — служить Экклезиархии даже в смерти. Как должен быть счастлив дух Тарвона в вечном свете Золотого Трона.

Череп-зонд не ответил. Гравитационные суспензоры жужжали, пока он покачивался в воздухе.

— Пиши, — приказал Тортелий. Череп ответил сигналом подтверждения из инфопланшета — размером с человеческую ладонь и встроенного в аугментированный лоб — активно замигав.

Лёгкого ветра, проникающего сквозь Щит, не хватало, чтобы охладить вспотевшее лицо. Солнце Армагеддона возможно и слабее, чем на Юриане, но было всё равно душно. Тортелий вытер тёмный лоб надушенным платком.

— В первый день осады улья Хельсрич захватчики разлились по городу в беспримерном количестве. Нет, стой. Команда: Пауза. Удалить ”беспримерном”. Заменить на ”несметном”. Команда: Продолжить. Небо сильно загрязнено промышленностью планеты. Над защитниками улья нависают облака и дым от пожаров из уничтоженных или захваченных зелёнокожими окраин.

— Я понимаю, что немногие из хроник этой великой войны уцелеют, чтобы попасть в имперские архивы. Я делаю запись не для того, чтобы прославить своё имя, а из желания точно и в подробностях показать святое кровопролитье огромного крестового похода.

Тут он засомневался. Тортелий подбирал слова и прикусил нижнюю губу, ища более эффектное описание событий, как вдруг монастырь вновь задрожал под ногами.

Титан пошёл.

”Вестник Бури” двигался через город, не встречая сопротивления.

Три вражеские машины — развалюхи-шагатели, называемые ксеносами гаргантами — уже пали от его орудий. В своей темнице в жиже Зарха чувствовала, как обрубки рук тупо заныли от жара.

— Когда-то у меня были руки, — с угрюмой усмешкой подумала принцепс.

Она с беспокойством озвучила следующую мысль. — Аннигилятор перегрелся.

— Аннигилятор перегрелся.

— Понял, моя принцепс, — отозвался Карсомир. Модератус вздрогнул в фиксаторах трона, получая данные о состоянии оружия напрямую от систем в сердце титана.

— Подтверждаю, каморы с третьей по шестнадцатую, выявлено повышение температуры.

Зарха повернулась в молочной жидкости саркофага, интуитивно чувствуя титана лучше любого на борту — люди нуждались в показаниях на мониторах или в медлительных проводных соединениях. Принцепс наблюдала, как Карсомир снова дёрнулся, и ощутила команды, пульсирующие из разума модератуса с помощью одной только силы воли и достигающие когнитивных рецепторов ядра титана.

— Поток хладагента, интенсивность умеренная, — сказал Валиан. — Начать через восемь секунд.

Зарха поводила правой рукой в жиже, чувствуя боль в несуществующих пальцах.

— Выпуск хладагента, — произнёс соседний адепт, согнувшись над вмонтированной в стену панелью управления.

Облегчение оказалось быстрым и приятным, словно обожжённую руку погрузили в ведро со льдом. Принцепс отключила передачу изображения с фоторецепторов, расслаблено погружаясь во тьму.

— Спасибо, Валиан.

— Спасибо, Валиан.

Зрение вернулось, когда она активировала бионику. Потребовалась секунда, чтобы вновь настроить восприятие отфильтровывать ближайшее окружение. Она вздохнула и посмотрела на город глазами бога.

Враги как деятельные муравьи копошились на улице у её лодыжек. Зарха подняла ногу, ощущая и порыв ветра на металлической коже, и циркуляцию жидкости вокруг остатков конечности. Зелёнокожие разбежались от сокрушительной поступи. Танк стал грудой металлолома.

Вдобавок, из укреплений на ноге ”Вестника Бури” на улицу обрушилась стрельба, уменьшая орочьи ватаги.

— Моя принцепс, — заговорил секунд-модератус Лонн, вздрагивая на троне, мускулы сокращались в ответ на поступающие от связи с титаном импульсы.

— Говори, Лонн.

— Говори, Лонн.

— Мы рискуем без поддержки скитариев.

Зарха видела это. Продвигаясь по улицам, она ссутулилась. Уставшие мыщцы дрожали от напряжения.

— Я знаю. Я что-то… чувствую.

— Я знаю. Я что-то чувствую.

По обе стороны шествующего титана стояли покинутые высотки — этот квартал был среди тех счастливчиков, что оказались рядом с немногочисленными подземными общественными комплексами убежищ.