Хэллоуин по-русски, или Купе на троих - [50]

Я ничего не ответил, лишь пожал плечами в ответ и отправился вниз следом за Лешкой. Среди своих я действительно считался неплохим аналитиком, но сейчас у меня в мозгах была сплошная каша. Мне казалось, что грежу наяву в каком-то бесконечном кошмаре, и стоит мне только как следует напрячься, я проснусь и забуду все как страшный сон. Я ловил себя на том, что словно наблюдаю за всем происходящим со стороны, этакий бесчувственный чурбан с глазами. Нет, я боялся — боялся, как и все остальные, но даже собственный страх ощущал словно чужой, будто робот, выполняющий заложенную в него программу: «При возникновении угрожающей жизни ситуации включить режим паники…» Я по-хорошему завидовал Лешке, который умудрялся еще как-то сохранять ясность мысли и поддерживать в бойцах надежду на успешный исход дела. Впрочем, и моему несгибаемому другу приходилось несладко: под глазами его залегли темные круги, лицо осунулось, и четче обозначились идущие от уголков губ морщинки.

На этот раз староста неожиданно легко пошел на сотрудничество, с охотой и готовностью отвечая на наши с Лешкой расспросы. Даже помог нарисовать примерную карту поселка и его окрестностей и указал, где были обнаружены тела погибших.

Фактически поселок располагался на большом острове, образованном двумя протоками разлившейся реки. Рядом с ним, также разделенные протоками, находились еще несколько островов и полуостровов, поросших лесом — редким, но по большей части непролазным. Местные охотники промышляли дичью, изредка им удавалось взять забредшего с юга случайного оленя или лося. Зверье обходило поселок стороной, поэтому охотникам в поисках добычи приходилось уходить от жилья километров на десять — пятнадцать.

По большей части жертв Твари находили на островах ближе к скалам, при этом какой-либо системы в том, где и как они были убиты, я не заметил. Кресты, обозначающие печальные находки, хаотично усеяли карту с севера и с юга, кто-то был обнаружен практически на побережье, кто-то — в лесной чаще. Шансы нарваться на Тварь были одинаково велики как вблизи поселка, так и километров за двадцать от него.

Что до личностей покойных, то первые две пропавшие группы охотников были недавно вернувшимися в поселок шабашниками, искавшими на стороне лучшей доли. Судя по всему, погоня за длинным рублем ни к чему их не привела, и они предпочли возвратиться в родные пенаты. По словам старосты, им всем было где-то от двадцати пяти до тридцати пяти лет. Жаль, еще бы жить да жить ребятам…

Следующей жертвой, относительно которой у Лешки были самые большие сомнения, стала бабка, за каким-то бесом попершаяся весной на реку, где и сгинула бесследно. За бабкой последовала еще пара охотников, пропавших в разное время и в разных местах. На труп одного из них примерно через месяц после исчезновения наткнулись далеко влево от поселка, в лесу. Тело второго так и не было обнаружено, человек числился без вести пропавшим. После этого исчез ребенок — мальчик одиннадцати лет, дальний родственник старосты. Про него староста затруднился сказать что-либо определенное: никто не видел, куда тот пошел. Тело его тоже до сих пор не нашли.

Затем в поселок приехал навестить родных один мужчина, вот уже лет десять как переехавший отсюда на постоянное жительство в райцентр. Через пару дней он отправился рыбачить на острова и бесследно пропал. А еще через месяц в поселке появились мы, и следующей жертвой Твари пал Семен Рыбалин. За ним в мир иной отправились девушка Анна и пьянчужка Поликарпыч…

Выйдя от старосты, я честно признался Лешке, что мы фактически впустую потратили время. Как я ни старался, не мог найти хоть какие-то зацепки, позволяющие связать воедино все убийства, совершенные Тварью. Скорее уж представлялось, что она, не решаясь впрямую напасть на поселок, подкарауливала свои жертвы на его окраине или в лесу, никогда не нападая на большие группы людей.

— А тебе не кажется это странным? — тут же уцепился Лешка за мои последние слова. — Когда-то, чтобы утихомирить Тварь, потребовалась не одна сотня человек. А сейчас ей даже наша группа не по зубам. Она ведь могла напасть на нас тогда, когда мы устроили засаду в кустах, но не сделала этого. И я задаюсь вопросом: почему? Она ведь не могла не почуять нас! Но вместо того чтобы подкрасться и втихаря передушить нас поодиночке одного за другим, устроила образцово-показательный сольный концерт!

— Осторожничает?

— А с чего бы это вдруг?

— Ну, допустим, раньше не было огнестрельного оружия.

— А наша Тварь настолько продвинутая зверюга, что мигом сообразила, чем может для нее обернуться тесное знакомство с охотничьими ружьями?

— Видимо, именно так. Могу сказать наверняка: интеллект у этой гадины имеется, причем изощренный. За исключением Поликарпыча и нас, ее никто не видел, она крайне осторожна и предпочитает не попадаться на глаза — видимо, как раз из-за того, чтобы ее не сняли метким выстрелом. Помнишь, как она вчера после выстрелов тут же в тень бросилась? Ведь сразу просекла, что там она будет в безопасности. А что до ее замашек — очевидно одно: если она все-таки нападает, то нагло, не боясь ответных действий со стороны жертвы. Следовательно, либо нападает со спины, либо в тот момент, когда жертва просто не способна дать отпор.