Хедин, враг мой. Том 2. «…Тот против нас!» - [10]

Орк зарычал и отшагнул, вновь упёрся. На броне его расплывались чёрные пятна, словно от сажи.

Варлок, по-прежнему стоя в закопчённой яме, заскрежетал было зубами, но мигом взял себя в руки – из глазниц черепов на его посохе валил густой зеленоватый дым.

Оправившись от растерянности, полезли вперёд и остальные быкоглавцы, вломились в сосняк по обе стороны дороги, окружая безумного орка с боков.

Горм ухмыльнулся под шлемом.

Поистине, Учитель слишком добр к ним, своим ученикам.

Быкоглавцы ринулись на него со всех сторон – вернее, это им показалось, что со всех сторон. Только что перед их глазами была спина проклятого орка – и вдруг всё смешивается, они сшибаются с теми, что должны были бы атаковать врага совсем с другой стороны. Яростная брань, скрежет столкнувшихся щитов, кто-то падает, кто-то наступает кому-то на голову, кому-то рога протыкают ступню.

Секира же в руках хединского подмастерья не мешкает, трудится вовсю, свистит и свистит, рубит направо и налево, вперёд и назад, рассекая железо и кожу, нагрудники и наплечники, черепа и кости.

В мгновение ока на дороге возникла груда покрытых кровью тел, застывших в нелепых, смертью запечатлённых позах.

А орк, несмотря на это, не собирался стоять на одном месте – вон он уже перепрыгнул через поверженного быкоглавца, вот он уже рядом, и направленные ему в грудь заклятия бессильно лопаются цветными мыльными пузырями, лишь пятная гарью его шипастые доспехи.

Коротышки-маги бросились врассыпную. Правда, успели не все. Трое или четверо отлетело грудой окровавленных тряпок; быкоглавцы попятились.

Их были тысячи, тысячи и тысячи, а против них – один-единственный орк с секирой.

И они ничего не могли с ним сделать.

Второй раз они атаковали уже куда осторожнее. В первые ряды выдвинулись стрелки, десятки стрелков. Четырёхрукость позволяла перезаряжать арбалеты очень быстро, на орка обрушилась лавина железных дротов, каждый из которых пробил бы всадника в полном вооружении вместе с конём.

Дроты ударяли в бешено крутящуюся секиру и исчезали в бледных вспышках пламени.

Орк не отступал ни на шаг. Стоял, вращал секиру над головой, и хохотал.

И, сколько бы стрел ни летело в него, все неизменно попадали в шипящую сталь.

Кто бы ни командовал быкоглавцами, он – или она – похоже, решил, что одинокий орк неизбежно устанет. Отряды вломилсь в чащу, прокладывая себе дорогу среди молодого сосняка, очевидно, намереваясь просто обойти странного бойца.

Краткое время спустя их вывело к тому же месту, прямо под стрелы их собственных арбалетчиков.

Вновь яростные крики, брань; какому-то слишком меткому стрелку снесли голову.

Куча мала вокруг орка – и вновь быкоглавцы откатываются, оставив дюжины две трупов.

Горм стоял и громко, напоказ, хохотал, показывая четвероруким воителям непристойные жесты.

Быкоглавцы попятились. Они пятились и пятились, пока не оказались в доброй сотне шагов от орка. Тот опустил секиру – и разом полдюжины стрел ударили прямо в него, со звоном отскочив от утыканной шипами кирасы.

Горм громко фыркнул, в очередной раз объявил, что матушки всех его сегодняшних противников не иначе как согрешили с различными домашними животными, коль породили на свет столь жалкое подобие настоящих воинов, повернулся к быкоглавцам спиной и, посвистывая, пошёл к их с Болгом яме.

Поняли ли его слова быкоглавцы, нет ли – орки не ведали.

Они просто гордились хорошо сделанной работой.

* * *

Рыцарь Леотар и девушка-стрелок по имени Мьёлль укрывались за палисадом. Воздух над ними стонал и гудел, огнешары то и дело лопались над самыми головами, однако сами они двое оставались живы и невредимы. Время от времени рыцарь, привставая, ловко сшибал мечом какой-нибудь шар покрупнее, и тогда он стекал по лезвию каплями яркого пламени.

Мьёлль стреляла. Стреляла как заводная механическая кукла, затверженными движениями, скупыми и точными. От каждой её стрелы там, на просёлке, или разражался огненный шторм, или от вонзившегося древка расползались в разные стороны сонмища голубоватых молний, или из внезапно появившихся над самыми головами облаков начинал лить кислотный ливень, мгновенно обращавший в жижу и железо, и плоть.

Быкоглавцы давно уже попятились назад, выдвинув – а попросту говоря, выпихнув – вперёд магов-коротышек. Те старались вовсю, но не преуспевали, более того – обожжённую землю пятнали десятки их коричневых плащей, прикрывавших мёртвые тела; разумеется, там, где их не настигла кислота.

Сосняку по обе стороны дороги тоже изрядно досталось. Деревья проредило огнём, расщепило молниями, выжгло изрядные проплешины растворяющими всё ливнями.

Атакующие тоже подались назад, но совсем в покое защитников не оставили, справедливо надеясь на собственную численность и что усталость в конце концов возьмёт своё.

Это обходилось им в изрядное количество новых и новых павших.

Но приступа они не прекращали.

* * *

– Испортили сковородку. Они испортили сковородку, Робин!

– Тоже мне беда, другую найдёшь.

– Не, это была счастливая… вон, гляди, навылет пробили!

– А ты бы спрятал её получше!

– Я-то спрятал. Я-то спрятал, а кое-кто щит не обновил, пробило! И прямо в сковородку. Эх.