Хазарский пленник - [25]
— Да как ты смеешь? Ты! — Владимир дёрнул рукой и запоздало осознал, что вышел налегке, без пояса, без меча. Нет привычной тяжести на бедре, нет холодной рукояти.
— Не сейчас! Не время! — прошептал Крутко и пожал ладонь.
— Что?! Как я смею?! Щенок! — не скрывая злости, ответил Глеб. — Ну, погоди! Он будет меч хватать! Видали?!
В горницу вошли хазары да трое рослых воинов в кольчугах. Кликнули наёмников, здраво полагая, что так надёжней.
— Здоровья и вам! — ответил князь, принимая поклон прибывших, и тут же перешёл к сути, тяготясь затеянным. — Вот Владимир, сын князя Святослава, твердит, что ничем не повинен! И, скажу вам прямо, гости дорогие, ума не приложу, как дело разрешить по чести да по совести!
— Уж ты разрешишь! — зло фыркнул Владимир, понимая, что терять более нечего.
— Сердится, — развёл руками князь. — Но отвечать готов перед любым судом!
— Верно ли? — Радостно улыбаясь, переспросил хазарин. Казалось, он сейчас кивнёт, мол, ошибка вышла, и на том всё завершится. Владимир, не понимая ещё, в чём западня, твёрдо ответил:
— Ни коней, ни княжества, ни богатств чужих я не брал! А если брал, перед богом отвечу, на то и есть Правь!
— Ну, смотри, сам выбрал, — ответил Глеб и отвернулся. — Отдаю вам Владимира на правый суд, за что и беру залог при свидетелях... — Монотонно и поспешно произносит князь слова присяги, и Владимир ощущает, как локоть сжала чужая рука. Наёмник поспешил к пленнику. Ведь Владимир уже не вольный.
— А вы двое? — Напоследок князь вспомнил о телохранителях, вопрошает грозно: — Останетесь в дружине, или с заводилой?
Владимир хотел посоветовать друзьям остаться, но не успел.
— Куда воин, туда и собратья! — ответил Макар, оглянувшись на Крутка. А тот и отвечать не стал, молча шагнул к двери, распахивая её пошире, чтоб могли протиснуться Владимир и конвоир. Лишь прошептал для ближних:
— Мы ещё воротимся!
По двору шли уже пленёнными, шли молча, встречая недоумённые взгляды дружинников, стоявших у стола с казначеем, шли, понимая, что теряют последнюю возможность воспротивиться подлости. Но не решались. Чем помогут воины, сбежавшиеся сюда за наградой? Без оружия, без веры в правоту своего дела, без единства!
— О, гля-ка, как княжича озолотили! — всё ещё не понимая увиденного, громко ухмыльнулся прежний шутник, но ему никто не ответил, и он затих, отвёл глаза.
Да, Глеб загодя готовил западню! Получившие серебро разбрелись, довольны, им не о чем печалиться. Остальные растеряны, против князя не выступят. Да и верные сотни на что? Наёмники, норманны и датчане, на что?
И особенно остро резануло князя увиденное у стола, накрытого для дворовых. Нехитрая снедь, остатки разносолов — и девушка с кувшином молока. Та самая красавица, что вчера угощала пирогами. На высокой шее приметны вишнёвые пятна, следы страстной ночи, а в глазах — недоумение и страх. Так малые дети, заигравшись, глядят на взрослых, получив нежданный подзатыльник. Ещё секунда и расплачется дитя, взывая к небу о несправедливости старших.
Спустя некоторое время собратья оказались взаперти. Оружия нет. У ставен, закрытых снаружи, дежурит страж, и что впереди — неизвестно.
— Зря вы не остались! — с огорчением вымолвил Владимир и опустился на лавку. — Может, хоть как отомстили б... мне-то пропадать!
Он не договорил, тяжело вздохнул, прикрыл глаза. Видно, его потрясло случившееся.
— Не раскисай! — хмыкнул Крутко. — Кто опускает руки, тот гибнет! Помнишь иль забыл? Кто гребёт, спасётся, кто стонет, захлебнётся!
— Спасёшься тут, как же! — усомнился Макар. — От ворогов домой бегут, а нам куда? Если и сбежим?
Долго пререкались, гадали о будущем, сидя в запертом срубе. Ближе к вечеру поели присланного с княжеского стола, всего хватало, а вкус уж не тот, горчит снедь, когда в голове мысли о неволе. Но угадать судьбы не могли. Занятые спором, друзья не заметили, как к окошку подошёл чужак, и спохватились, лишь услыхав голос, громко, но внятно прошептавший:
— Казнить князя неразумно. Хазары не так глупы. Как говорится в пословице, семь раз отмерь.
Голос незнаком, и Владимир шагнул к окну, приглядываясь к позднему гостю, если можно назвать гостем подобравшегося к пленникам.
— Это Калокир, византиец, — подсказал Крутко.
Владимир понял, что не зря на голове у чужестранца плотный капюшон, не желает открыто поддерживать опального конокрада, пришёл тайно.
— Знаешь, что не казнят? — переспросил он.
— Ты наследник, случись что с Глебом, кто станет правителем? Ярополк? Олег? Нет, Владимир, не казнят. Но ведь жить в неволе тяжко. Отчего не пошлёшь весточку братьям? Ярополк далеко, да древляне рядом. Овруч ближе Новгорода, или Олег не пособит? Да и княгиня ещё жива, Ольгу народ слушает.
Владимир громко хмыкнул и, не вдаваясь в подробности, не желая открывать чужаку правду о сложных отношениях меж братьями, ответил:
— Олег брат по отцу. Против дяди не пойдёт. Но спасибо на добром слове. А бабку впутывать последнее дело, хворает бабка. На люди не показывается.
