Хайм - [24]

Он зевнул и пожал плечами.

– Не знаю. Это не по моему профилю. Про секс спросите у Марселло.

С Марселло я разговаривал утром – это был один из гладкотелых жеребцов, ходячая половая легенда с Копакабаны по прозвищу «Тройной оргазм». Он битый час изводил меня рассказами о своих мужских победах, размерах и способностях. Когда мне удалось вставить слово, я спросил его, почему эти выдающиеся бразильские характеристики не пользуются спросом здесь и сейчас? Парень резко погрустнел и замолчал: его заказывали не чаще двух раз в неделю, причем никогда – повторно, что само по себе свидетельствовало о многом.

– Я говорил с Марселло, – ответил я лысому бухгалтеру. – Он понятия не имеет, почему выбирают вас, а не его. Он думает, что женщины в этом полушарии просто не могут оценить тройной оргазм.

Мики посмотрел на часы и снова зевнул; залетная муха в ужасе шарахнулась от его пасти в сторону окна и принялась панически биться в стекло, просясь наружу. Мне было жаль обоих – и муху, и Мики, но я твердо вознамерился не выпускать их из комнаты, пока не проникну в суть загадки.

– Послушайте, Мики, – сказал я. – Либо вы чего-то недоговариваете, либо я полный дурак. Принято считать, что служба эскорта поставляет услуги определенного рода. Услуги – это действия. А вы описываете чисто словесное общение, причем пассивное. То есть вам даже не приходится открывать рот, вы всего лишь слушаете. Вы слушаете слова. Слова! Я правильно вас понял?

– Всего лишь слушаю? – с оттенком обиды повторил Мики.

По всей видимости, я задел его за живое.

Человек явно гордился своей профессией и не мог вынести пренебрежительного к ней отношения. Наверное, Марселло отреагировал бы примерно так же, если бы я усомнился в его длиннющих сантиметрах.

– Всего лишь слова?! – Мики наклонил ко мне лысеющий череп; в его водянистых глазах плескалось искреннее возмущение. – Да знаете ли вы, что такое слова? Люди живут в словах. Живут! Что такое прошлое? Слова! Слова самооправдания, слова вины, слова сожаления. А будущее? Тоже слова! Слова мечты, слова надежды. И это чудно, это прекрасно, потому что только слова закрепляют то, чего человеку хочется. Вот что такое слова!

– Допустим, – быстро проговорил я, вцепившись в его взгляд, не отпуская его на свободу. – Но кроме прошлого и будущего есть еще и настоящее. И в настоящем человеку хочется есть, пить и трахаться… Трахаться реально, а не на словах. Разве это не так?

– Так! – шепотом подтвердил Мики. – Так! Но почему? Потому что в настоящем человека никто не слушает. Если бы человек имел возможность строить из слов еще и настоящее, он был бы и счастлив по-настоящему. Поймите меня правильно. Я не утверждаю, что человек тогда не стал бы есть, пить, испражняться и совокупляться. Физиология остается физиологией. У тела есть потребности. Но главным при этом оставались бы слова. Это как… как…

Он прищелкнул пальцами, ища пример.

– Это как поездка на машине. Вы залили в машину бензин и масло, и она едет по шоссе, жрет топливо, потребляет воду, испражняется выхлопом… Но цель-то не в том, чтобы сожрать как можно больше бензина. Цель в том, чтобы доехать! Ну, что вы на меня так смотрите?

Я отвел глаза. В комнате слышалось лишь жужжание не на шутку перепуганной мухи. Мики вздохнул и встал со стула.

– По-моему, вы поняли… – сказал он устало. – Мне нужно отдохнуть. Знали бы вы, как это грузит – часами таскать на себе чужие миры. Всего лишь слова… Если бы люди могли замкнуть друг на друга свои воздушные замки, насколько все было бы проще. А впрочем, тогда я остался бы без работы.

Он неопределенно фыркнул, поклонился и вышел за дверь. Прошло четверть часа, а я все сидел, обдумывая его слова. Если Мики прав и люди в самом деле только и мечтают о том, чтобы жить в словесной виртуальной действительности, то отчего бы не предложить им нечто подобное? Пусть это будет платформа для воздушных замков – безграничная, как сама фантазия. Пусть клиенты системы сами выберут себе дом, одежду, внешность, поведение, судьбу. Пусть выберут себе друзей – таких же вымышленных, идеальных, счастливых. С точки зрения бизнеса, речь тут шла об уникальной идее: система, которая строит себя сама, да еще и платит за это хозяину стройплощадки, то есть мне. Но для начала требовалось предоставить первым строителям минимальный рабочий инвентарь и воздушные кирпичи.

Я отложил в сторону все дела и спустя месяц закончил пробную версию системы. Она была довольно бедненькой по возможностям, но уже тогда отвечала главному принципу – клиент получал то, чего ему не предлагали ни в каком другом месте: неограниченную свободу выбора. Он мог быть кем угодно: мужчиной, женщиной, ребенком, собакой, кошкой, каракатицей, диковинной зверушкой – буквально кем угодно! Причем быть здесь и сейчас – не в мечтах, окутанных флером недостижимого будущего, не в воспоминаниях, омраченных сожалениями о несбывшемся прошлом, а именно здесь и сейчас, в самом что ни на есть настоящем.

Предполагалось, что, зарегистрировавшись и войдя внутрь, человек встретит там самого себя, свое истинное Я – правильное, желанное, а значит, куда более реальное, чем снаружи. «Hi, me! – приветствовала его система. – Ну здравствуй, Я!» Так что и о названии мне не пришлось долго думать. Правда, первоначальное «Hi, me» затем превратилось в более удобную сетевую аббревиатуру, но смысл остался тем же. HiM, Хай-ми, Хайм.