Хайм - [14]

Видя это, я не знала, что думать. Вряд ли старик стал бы разыгрывать подобный спектакль из-за разового отсутствия своего же дубля – какой в этом смысл? Чтобы отвести подозрения Найта? Но только слепой не заметил бы, что Найт ничуть не опечалился, когда Трай не пришла. Если речь идет о временном клоне, то зачем продолжать поддерживать никому не нужную, отслужившую легенду? Неужели я ошиблась с оценкой происхождения Трай? Что если это вовсе не клон, а вполне самостоятельный аккаунт, со своей собственной снаружисткой, никак не зависимой от Постума и его старика?

Так и не добившись от Трай никаких объяснений, мы отправились на игровую площадку, и минут через пять пережитая встряска была начисто забыта. По крайней мере, так выглядело со стороны. Но увы, всё еще только начиналось. Трай стала периодически исчезать – то на полдня, то на день, то даже на два. Трудно описать, как это удручало Постума. Казалось, мальчишка просто утрачивал интерес к жизни. Я и представить себе не могла, что ему так необходимо присутствие безучастной физиономии матери, тусклыми глазами наблюдающей за ним с берега или со скамейки. Хотя нет – не думаю, что женщина наблюдала именно за сыном: по-моему, Трай просто сидела, тупо уставившись в пространство, такое же пустое, как и она сама.

Наконец не выдержал даже мой невозмутимый Найт.

– Сынок, а стоит ли так переживать? – мягко поинтересовался он во время очередного исчезновения Трай. – Мама все равно не садится с нами на мотоцикл или на качели. Какая разница, откуда она смотрит на наши развлечения – из Хайма или снаружи? Достаточно знать, что она есть…

Постум прервал его, не дав даже закончить фразу.

– Ты ничего не понимаешь! – закричал он. – Думаешь, я не вижу, как ты к ней относишься?! Вижу! Вижу! Ты совсем не любишь ее, совсем! Думаешь, мне нужен такой папа?!

От последнего вопроса кровь застыла в моих жилах. Руки затряслись, я с трудом попадала на кнопки управления Найтом. Нечего было и думать о плавной динамике мимики – мне с трудом удалось сменить маску бодрячка на выражение крайнего удивления.

– Как ты можешь, сынок? – только и смог выдавить Найт. – Как ты можешь…

– Прости, Найт, – сказал Постум после паузы. – Я не хотел тебя обидеть. Когда мамы нет, я будто не в себе. Не знаю, за что взяться. Без нее мне дышать трудно. Если она уйдет совсем… если она уйдет совсем…

Он вдруг заплакал – я впервые увидела его плачущим; сердце мое прыгнуло в горло и лопнуло там, как водяной баллон, выплеснув на клавиатуру лавину горячих слез. Даже Найт – и тот печально покачал головой – молча. А что, что мы могли сказать? Что мы могли сделать? От нас не зависело ровным счетом ничего, мы могли только смотреть сквозь застилающую глаза мокрую пелену, печально покачивать головой и молиться. В чем можно было не сомневаться, так это в том, что окончательный уход Трай из системы будет означать конец и для моего драгоценного общения с сыном, с моим родным, моим чудесным мальчиком. Я просто потеряю его – навсегда, а с ним и счастье, и жизнь, и всё, всё без остатка.

Ключ к будущему, таким образом, находился в руках Трай, этой бесчувственной куклы, этого рисованного муляжа… Конечно, Найт и Постум тоже были в каком-то смысле рисованными, но, по сути, они жили, дышали, радовались куда натуральней, чем подавляющее большинство снаружистов. И вот теперь они оказались в полном распоряжении какого-то пластмассового манекена!

Я запретила себе искать в происходящем какой бы то ни было смысл. Я не пыталась проникнуть в тайну необъяснимой зависимости, которая превратила Постума в раба этой женщины. Я просто искала выход из заведомо безвыходной ситуации. Возможно, что-то могло убедить Трай вернуться в прежний режим общения? Возможно, мы могли дать ей что-либо взамен? Заплатить, помочь, оказать услугу? Найт согласился переговорить с женщиной. Постум поддержал эту идею и в условленный момент деликатно стушевался, дабы не мешать родительскому общению.

– Что происходит, Трай?

Она пожала плечами, как делала это в ответ едва ли не на каждый вопрос.

– Ничего. Все в порядке.

– Нет, не в порядке.

Я специально выбрала для Найта выражение отстраненной бесстрастности, чтобы разговор шел на равных.

– Почему ты исчезаешь надолго? У нас сын, Трай.

– У меня дела снаружи.

– Какие?

– Об этом в Хайме обычно помалкивают, – усмехнулась она. – Нельзя смешивать этот мир с наружным.

– Иногда приходится, – возразил Найт. – Если наружные проблемы влияют на людей в Хайме. И это как раз тот случай.

Трай снова пожала плечами и промолчала. Ее совершенно нейтральная гримаса не выражала ничего, даже скуку. Я поменяла режим мимики на доверительно-мягкий.

– Трай, милая, ну почему ты молчишь?

Наверное, в наших проблемах есть доля моей вины. Возможно, эта доля даже больше, чем я могу себе представить. Если так, то я готов исправиться. Я готов на все, только объясни мне, что делать. У нас семья, Трай. Нельзя разбрасываться такими вещами.

Она молчала, глядя на меня пустыми глазами.

– В принципе, я и сам догадываюсь, – сказал Найт, безнадежно заходя на новую попытку. – Мы с тобой почти не проводим времени вдвоем. Я уделяю слишком много внимания сыну в ущерб тебе. Давай исправим это упущение прямо сейчас. В опере сегодня дают «Травиату». А на потом закажем столик в прекрасном ресторане. Там чудный дизайн и живая музыка. Хочешь? А не поехать ли нам в Париж? Или в Венецию? Всего на несколько дней, Постум будет скучать, но иногда это даже полезно. Или…