Хайдеггер и гиппопотам входят в райские врата - [39]
Другая проблема с криогеникой также связана с верой в то, что в будущем какой-то человек – возможно, кто-то, кто вообще вас не знал, – решит, что стоит потратить время и деньги на то, чтобы разморозить вас и привести в порядок, независимо от того, чем вы болели. Что может побудить его сделать это? Вероятно, юристы могли бы разработать контракт, стимулирующий будущего инициатора разморозки открыть дверь вашей морозильной камеры, но как-то это не выглядит надежным. Размороженные люди меняются, знаете ли.
Один малый купил дорогого говорящего попугая с большим словарным запасом. Птичка цитировала Шекспира и Дилана Томаса всю дорогу до дома, но потом вдруг из нее полились нецензурные тирады:
– Ты #@&! Ты называешь этот @%# домом?
Попугай продолжал ругаться, как матрос, а когда хозяин приказал ему замолчать, он стал сквернословить хуже прежнего. Наконец, малый говорит:
– Ладно, посиди в холодильнике, пока не научишься выражаться пристойно.
И, схватив птицу, запихнул ее в морозилку. После нескольких минут воплей попугай вдруг замолчал, и хозяин открыл дверцу.
Птица вскочила на плечо мужчины.
– Я сожалею о случившемся. Хозяин, пожалуйста, простите меня, – проворковал попугай. – Кстати, а что там делает цыпленок?
Проблема безработицы Костлявой и другие размышления
Однако спустимся на землю. Среди насущных вопросов, связанных с возможным земным бессмертием, – моральные соображения, которыми занимается экологическая этика – новый раздел прикладной этики. И они – самые тягостные. Где, черт возьми, мы собираемся размещать всех этих бессмертных? Мир и так страдает от нехватки ресурсов для бурно растущего населения, что же мы будем делать, когда главный стабилизатор населения – Костлявая – повесит свою косу на гвоздь?
Решение, которое напрашивается само собой, – подойти к этому вопросу с другой стороны: уменьшить или даже прекратить поступление новых тел, чтобы освободить пространство для очень старых тел.
Можно сказать, что величайший англоязычный политический сатирик Джонатан Свифт предлагал, в частности, собственную версию решения проблемы перенаселения в своем знаменитом эссе 1729 г. «Скромное предложение, имеющее целью не допустить, чтобы дети бедняков в Ирландии были в тягость своим родителям или своей родине, и, напротив, сделать их полезными для общества». В своей, так сказать, свифтианской прозе[70] Свифт предлагал ирландцам справиться с экономическими бедами путем продажи детей бедняков богатым на мясо. Что ж, это один из способов решить проблему.
Реформистский иудаизм берется за «бессмертие без репродукции» в более серьезном жанре горестной медитации на мемориальной службе на Йом-Киппур (Судный день):
Если бы некий посланник принес нам весть, что смерть будет побеждена, но при одном обязательном условии: что рождение тоже должно прекратиться; если бы нынешнему поколению дали шанс жить вечно, но при ясном понимании, что никогда больше не будет ребенка, юноши, первой любви, никогда больше не явятся новые люди с новыми надеждами, новыми идеями, новыми достижениями; мы останемся навсегда и больше никого не будет – разве ответ вызывал бы сомнения?
«Лучше обезопасить себя, чем потом жалеть, сынок».
Разумеется, если бы даже перспектива биологического бессмертия была совершенно реальной, надежда на то, что оно будет доступно всем и каждому, совершенно неоправданна. Большая часть населения мира либо не может позволить себе, либо вообще лишена возможности получения элементарной медицинской помощи, так что перспектива доступных для всех желающих медицинских нанороботов не внушает доверия. Неизмеримо больше вероятность того, что эти нанороботы или терапия с применением теломеразы были бы забронированы для кого-нибудь вроде Уоррена Баффета, Билла Гейтса или Тайгера Вудса – людей, которые в состоянии позволить себе такое дорогостоящее хобби, как вечное существование.
Если это звучит как откровенная несправедливость, то только потому, что так оно и есть. Это придает концепции «выживания наиболее приспособленных» совершенно новый смысл – вечное выживание наиболее приспособленных.
С ума сойти от всех этих вечностей
Где-то на границе между феноменологией и психологией лежат вопросы о том, как биологическое бессмертие может изменить опыт человеческого существования. Будут ли эти изменения такими, на которые мы рассчитываем?
Скажем, у вас есть нанороботы, усердно ремонтирующие все разрушающиеся части вашего бренного тела, так что болезни, естественный износ и амортизация теперь не приводят к Большому Сну. Однако эти деятельные маленькие роботы имеют свои ограничения; они не помогут вам, если на вас рухнет вывалившееся из здания пианино или если вам случится сесть в машину к Тельме и Луизе по дороге в Большой Каньон. Когда катастрофа неминуема, остается только умереть. Как все это может повлиять на ваши умонастроения? Теперь вопрос стоит не о том, умереть сейчас или позже, а о том умрете ли вы вообще. Можно сказать, ставки стали выше – путь длиннее. Не будем ли мы склонны в новых обстоятельствах жить так, чтобы полностью исключить всякие риски, – скажем, в изолированном бомбоубежище, погребенном глубоко под землей?
