Hassliebe. Афериsт - [27]

— Ничего особенного, — отмахнулся от нее брюнет. — Просто мы на тебя ставили. Точнее на то, как быстро ты решишь сдать позиции.

— Прошу прощения?

— Я видел твое лицо вчера, Свон, — усмехнулся он. — Ты не была довольна тем, что порвала ниточки едва ли не со всеми своими знакомыми. Именно поэтому я сказал, что ты начнешь с того, что решишь объясниться. Твои же друзья сказали, что ты или будешь тянуть по-максимуму или вообще будешь делать вид, словно ничего не произошло.

— Какие вы… — она поджала губы, отвернувшись. — Вам все это шутки, так? Какие же вы мелочные! — выплюнула она, сглотнув. Тут раздался звонок ее мобильного, и девушка вышла в коридор. Отметив, что Нолан и Миллс заняты, Джонс выскользнул следом за ней, притаившись за углом. — Привет, дорогой, — прошептала она, прикрыв рот рукой. — У меня очень много дел, прости… Я постараюсь приехать в выходные, но не могу сказать точно… Простишь меня? Вот и отлично. Я тоже тебя люблю, — развернувшись, мужчина вернулся в кабинет, заняв свое место, обдумывая то, что услышал.

У Эммы есть еще кто-то? Другой мужчина? Кроме Грэма? Это не похоже на нее. Она не из тех девушек, которые крутят несколькими мужчинам одновременно. Хотя откуда он может знать? Он знаком с ней всего ничего, и как такового разговора по душам у них никогда не было и, хорошо бы, никогда не будет. Несмотря на то, что ему любопытно раскрыть секреты Свон, он не готов открыть свои карты и вытащить скелеты из шкафа. Придется разбираться отдельно от нее. Да и кем может быть звонящий? Может, он просто себя накручивает? И это звонил отец? Или брат? Или… Он слишком много думает.

Между тем расследование последнего убийства зашло в тупик. Дочка убитого, все еще находящаяся на грани нервного срыва, снова и снова твердила, что ее отец был замечательным человеком, у которого не было ни врагов, ни завистников, что он был добрым, искренним, отзывчивом, занимался благотворительностью. Бут бесился, компания уставала, убийца так и не находился.

Эмма же снова и снова предпринимала попытки вернуть все в прежнее русло, налаживая отношения с Грэмом и Дэвидом, и все бы получалось, если бы в их почти-прошлое не вклинивался Киллиан, который, если не открыто выводил ее, то делал это исподтишка, выходя сухим из воды. Он напрямую с ней почти не говорил, увиливая от прямых ответов и взаимодействия. Несколько раз ей удавалось почти загнать его в угол для разговора, но тут вмешивался Нолан, и все рушилось.

Она даже не сразу поймала тот момент, когда эти двое перестали друг друга ненавидеть и начали общаться немного спокойнее. Снова и снова она видела, как они во время перерыва стояли на улице и курили, о чем-то переговариваясь и улыбаясь, а иногда и откровенно посмеиваясь. Свон видела, как злился Грэм, как часто уходил домой раньше всех, ни с кем не говоря, буквально полыхая гневом. И если раньше она могла его успокоить, то теперь, когда они почти не общались, ей оставалось только наблюдать за ним со стороны.

— Чего ухмыляешься? — грубо осведомился Грэм, вытирая лицо, увидев, как Киллиан, войдя в туалет, остановился возле зеркала, рассматривая что-то у себя на шее.

— Да ничего, — отозвался тот, не убирая с губ ухмылки.

— Что, очередная шалашовка оставила засос на шее? — усмехнулся Миллс, перебирая в мокрых руках салфетки. — И теперь мучаешься?

— Послушай, — Джонс решительно повернулся к нему, — мне лично осточертело то, что мы с собой собачимся, как я не знаю кто. Достало. Если тебя так прет с ссор, окей — давай раз и на всегда переговорим за гаражами, помашем кулаками, посрываем глотки и успокоимся, чтобы больше к этому не возвращаться. Что скажешь? — он протянул ему руку. Шатен нахмурился.

— Что с тобой? Или ты пьян?

— Трезв как никогда, — отозвался Киллиан. — Ну, что? Да? Нет? Тогда давай спокойно, — он прислонился спиной к раковине. — Я так понимаю, ты меня ненавидишь по двум причинам, одну из которых мы уладили, а второй является Эмма.

— При чем здесь она? — скрипнул он зубами, и брюнет кивнул.

— Верно. Я правильно все понимаю. Это радует, должен сказать. И вся эта твоя озлобленность, нервы, напряжение — все из-за того, что ты ее любишь, а в ваших отношений не то, что стагнация, а прямо-таки нарастающий регресс.

— Пошел бы ты, Джонс.

— Дослушай, а потом посылать будешь. Я хочу помочь. Да, не делай такие большие глаза. Просто меня реально достало, что все должны ходить, как мешком пришибленные, из-за того, что ваша Санта-Барбара дохнет, как цветок в неполитом горшке на солнце. Именно поэтому я хочу помочь вам вернуть былую искру, если она, правда, была. Я-то не знаю.

— Зачем тебе это?

— Я, кажется, только что объяснил. Или ты благополучно прослушал? Короче, — он взлохматил черные космы, — я имею дела с девушками ежедневно и знаю, что с ними делать.

— Я не ассоциирую Эмму с твоими девушками, — выплюнул Грэм и собрался выйти из туалета, но Киллиан остановил его, сжав его руку повыше локтя.

— Вот ответь мне на вопрос, глубоко моральный чайник, когда ты в последний раз дарил ей цветы? Да хотя бы цветок. А букет? Большой, красивый, дорогой? А как на счет ресторана? Да даже просто прогулки по парку? Поход в кинотеатр? Поедание пиццы на полу в квартире? — Миллс обернулся, внимательно глядя на него, и брюнет позволил себе слабо улыбнуться. — Видимо, на каждый вопрос можно поставить печать «покрыто толстым слоем пыли». Это не хорошо. Какой бы девушка не была самоуверенной колючкой, в глубине души она принцесса, которая ждет, когда ее принц соблаговолит надеть чистые носки, которые хотя бы не так сильно пахнут, наденет бабочку, пусть даже повязав ее неправильно, словно его в этот момент догоняли собака и полицейский за превышение скорости, и который предстанет перед ней, благоухающий всеми пахнущими, более менее свежими веществами из его ванного шкафчика, с букетом пусть самых задрипанных цветов и приглашением в KFC. Бабы — такие существа, им нужно внимание, ласка и периодически порка, чтобы не прыгали выше головы и держались рядом.