Хасинто. Книга 1 - [5]

Может, подойдет синее блио? Из тонкой верблюжьей шерсти, отделанное шелком и неброской вышивкой. Скромное, но добротное. Такое и подобает идальго, явившемуся к дому сеньора.

Хасинто схватил платье, потеребил в руках, все еще сомневаясь, и, наконец, надел. Стряхнул несколько волосков, прицепившихся к ткани — пусть черное на синем почти незаметно, но все-таки лучше, если их не будет. Теперь осталось только обуться, подпоясаться — и он готов. Узнать бы еще, где искать неведомого Гильермо…

Впрочем, искать никого не пришлось: слуга поджидал под дверью. Хасинто едва в него не врезался. Крепкий старик осклабился, обнажив три зуба и воспаленные десны.

— Здоровья вам и благ всяческих, — прошамкал он. — Дон Иньиго велел к ужину вас сопроводить. Ну так если вы готовые, так Гильермо к вашим услугам.

— Благодарю.

Хасинто следом за стариком спустился по лестнице, а потом завернул к пиршественной зале. Оказавшись на пороге, Гильермо поклонился и ушел, а Хасинто замер, не осмеливаясь войти. Когда же все-таки вошел, то первым делом отметил, что Мариты нет. За длинным темным столом, тянущимся между колоннами, сидел только дон Иньиго, теперь одетый в вышитую по горловине камизу и зеленое шелковое блио. За спиной сеньора, чуть поодаль, застыл юноша, на вид ровесник Хасинто. Похоже, кто-то из пажей: платье небедное, но меча на поясе нет. У огромного камина грелись две черные гончие, посматривая на хозяина голодно-выжидающими глазами.

Блюда уже были расставлены, и запахи сырной похлебки, свежих лепешек и жареного мяса били в ноздри. В животе громко заурчало. Оставалось надеяться, что Иньиго Рамирес этого не услышал.

Де Лара приглашающим жестом указал на место по правую руку от себя.

— Присаживайтесь, разделите со мной трапезу — Он улыбнулся.

Хасинто в этой улыбке почудилась насмешка. Стереть бы ее с ненавистного лица!

Он подошел к столу и опустился на указанное место. Аромат жареного мяса — судя по всему, оленины, — сильнее защекотал ноздри. Захотелось тотчас наброситься на еду, но это было бы непристойно.

Дон Иньиго размашисто перекрестился.

— Благослови, Господи, нас и эти дары, которые мы вкушаем по твоим щедротам, и научи нас делиться хлебом и радостью.

Хасинто тоже осенил себя крестом и вторил:

— Благослови!

Можно было есть. Он так и сделал бы, находись в одиночестве. Но сейчас следовало дождаться, когда приступит к еде сеньор, а тот, как назло, не спешил.

— Я рад привечать сына Гарсии Варгаса в моем замке, — заговорил он. — Простите, что повторяюсь, но вы и впрямь очень напоминаете своего батюшку. Право, мне сложно называть его только вассалом, он столь многому меня научил… Был мне другом, наставником, почти отцом. Потому и на вас я смотрю как… — он усмехнулся и покачал головой, — почти как на младшего брата, а не оруженосца.

Вот еще! Неужели он думает, будто Хасинто в это поверит?!

Иньиго Рамирес помолчал и добавил:

— Кстати, помимо вас у меня их еще двое.

— Кого? — ляпнул Хасинто.

— Оруженосцев. Позже вы с ними познакомитесь.

Его кольнуло нечто похожее на ревность. Хотя, пожалуй, это не ревность вовсе, а гордыня. По наивности он полагал, будто ему и только ему оказана честь быть оруженосцем де Лары. Ерунда какая! Известно же, что у рикос омбрес бывает и пять, и десять эскудерос.

— А кто они? — он не удержался от ревнивого вопроса, но задал его небрежным тоном, выдавая за праздное любопытство.

— Как кто? Мои. Оруженосцы. Я же сказал: вы еще познакомитесь. — Де Лара поморщился, а Хасинто не понял: то ли сеньор недоволен его любопытством, то ли своими оруженосцами.

Дон Иньиго наконец зачерпнул похлебку и поднес ложку ко рту. Тогда и Хасинто приступил к трапезе, но с первым блюдом управился так быстро, что едва почувствовал его вкус, нисколько не наелся и теперь с легким недоумением взирал на пустую миску. Надо же, он и не подозревал, что настолько голоден! Зато сеньор, кажется, догадывался об этом, потому что бросил насмешливо-понимающий взгляд. Спустя несколько мгновений доел тоже, потянулся к оленине и, помогая себе ножом, оторвал от нее большой кусок на кости. Хасинто с радостью последовал его примеру. Поджаренная до цвета меди корочка вкусно хрустела на зубах, восхитительно-нежное мясо обволакивало небо и таяло на языке, даруя чудесное предвкушение сытости — то самое, которое лучше самой сытости.

Иньиго Рамирес швырнул псам обглоданную кость. Одна из гончих — та, что побольше и посильнее, — тут же прижала ее лапами к полу, принялась грызть. Вторая еле слышно заскулила. Впрочем, своей части пира ей не пришлось долго ждать: Хасинто как раз прожевал последний кусок и в свою очередь бросил кость собакам.

— Это Пака и Лопе. — Дон Иньиго кивнул на гончих. — Они брат с сестрой. Мои любимцы.

— Наверняка хороши в охоте?

— Великолепны!

Де Лара подал знак пажу, чтобы налил вина. Наполняя кубки, юноша смерил Хасинто таким неприветливым и злым взглядом, что аж кусок в горле застрял. Почему незнакомец смотрит, как на врага? Может, услышал о нем от сеньора что-то дурное? Наверняка. Проклятый Иньиго Рамирес только притворяется дружелюбным, юноша же еще не научился лгать, вот и выдал своего господина. Да чтоб ему пусто было, этому де Ларе!