Хасидские рассказы - [23]
— Ну, ну… — бормочет Зорах.
— Как Бог свят! — хладнокровно отвечает Сахна. — Молился он с изумительно дикими ужимками; то кричал, то понижал голос. Когда он произносил шипящие звуки, то будто водой заливают пожар.
— Будет! будет!
— Ну вот, представь себе, какой невообразимый шум поднимается, когда такой молодчик принимается за чтение «Сказания о Пасхе»! Каждое слово слышно было в доме у ребе! На то он и мясник, чтоб рубить каждое слово, как мясник. Так шутили за столом. Ребе же, царство ему небесное, чуть-чуть шевелит губами; видно, что он улыбается… А затем, когда фрукт этот стал перечислять казни, когда те, словно ядра, стали вылетать из уст его, сопровождаемые стуком кулака, словно молотом но столу, и мы услыхали, как там бокалы гремят, — грусть напала на покойного ребе, царство ему небесное, опечалился он…
— Опечалился — в праздник — в Пасху? Что ты говоришь?
— Да, действительно. Мы спросили его в чем дело.
— И что же он ответил?
— Сам Бог печалился, — сказал он, — при выходе евреев из Египта!
— Из чего это видно?
— Сказано так! Когда евреи перешли море, и волны морские покрыли собою фараона и все его войско, — ангелы запели, архангелы и серафимы полетели по всем семи небесам с этой доброй вестью! Все звезды и созвездия запели и заплясали! Ты можешь себе представить, что это была за радость. Нечисть утонула. Но Господь остановил их, с престола Его донесся голос: «Творение рук моих погибает в море, а вы распеваете? Дети мои тонут в море, а вы радуетесь и поете!» Потому, что фараон и все его войско, — даже нечистая сила, царство зла, тоже создано Богом… А сказано, что Он милосерд ко всем твореньям своим.
— Пусть так! — вздохнул Зорах. Помолчав немного, он опять спросил:
— Если так сказано, что же ваш ребе открыл нового?
Сахна умолк и затем серьезно ответил:
— Послушай, бельский дурень, во-первых, никто не обязан открывать новое. В Торе нет ни раннего, ни позднего… Старое всегда ново, а новое — старо… Во-вторых, он открыл нам, почему читают «Сказание о Пасхе», даже казни, грустным напевом, преисполненным тоски. И, в-третьих, он объяснил нам слова: «Израиль, не радуйся радостью всех народов», ясно — радоваться не следует, ты не мужик!.. Месть — не еврейское дело…
Радость и веселие в его доме
— Наслаждений!
Наслаждений хочется им, радоваться… Веселиться хочется им, радости жизни испытать…
А я говорю вам, что радость в Его обители.
Источник радости — Он… Из Него она исходит!
Радость в Торе, в заповедях и в добрых дедах, в душах праведников, — во всем, что получает питание оттуда! От сияния престола Предвечного!
На всех земных наслаждениях, говорю я вам, — лежит печать грусти, тоски; все облечено и окружено унынием, грустью…
И в самом деле. По какому поводу радоваться?
И посему, каждое дело нуждается в «исправлении». Все должно освободиться от печали, от оцепенения, в которое оно погружено, когда нет луча Его милости.
Сами посудите:
Мы пьем, и они пьют…
Какой вкус имеет рюмка водки в трактире… и какой вкус имеет та же рюмка водки при трапезе: на поминках ли, при окончании Торы, или просто в субботний вечер!
У них водка не дает себя пить, им вовсе и не хочется выпить, только страсть побуждает! Бес уговаривает, а те слушаются… Поэтому, едва выпьют, лицо искривляется, душа сжимается, сокращается от боли, кожа стягивается и сморщивается, как пергамента…
А если над водкой прочтешь молитву и пьешь ее во славу Божью, то очищаешь ее… Она дает себя пить и душа наслаждается от питья, ей хочется пить!..
Они хвастаются, что едят благородно!
Ну, поди-ка, обойдись без благородства, когда ты окоченел, застыл, потемнел, как старая, полуобрушившаяся дымовая труба, которая уже давно не видала искорки огневой…
Сидят они поэтому прямо и холодно, словно ледяные: друг друга не терпят, отец с сыном не могут из одной миски есть! Даже солонки ставятся каждому особо… Откуда же может взяться веселье?
Радость заключена в душе, а что душе от того, что тело жрет?
Для этого и созданы были «десятины», и «вдовья часть», и столы для бедных, и обеденные трапезы с молитвой и хвалебным пением.
Им хочется просто веселиться! Без молитвы, без пения гимнов Богу, без доброго, дела при этом, а если приглашают бедняков к обеду, то сажают их за стол в людской…
На кухне-то может быть весело, — а в залах, доложу я вам, мертво, мертво, как на кладбище!
Я слышу, как вы читаете вслух свои песни…
Луна доставляет вам большое удовольствие… Я ведь слышу: прекрасная, задумчивая, бледнолицая луна, говорите вы… А о звездах и созвездиях вы говорите с восторгом, также и о природе, лесах, полях, реках…
И правда, свежий воздух, в особенности, когда страдаешь легкими, действительно целебное средство! Но восхищаться природой, (и я тоже был когда-то молод), я восхищался перед праздником «Верб»… Пред рассветом — небо серо, — тихо — меж тростников струится река… Пик-пик! — откликается где-то живое существо; тс-тс! — откликается в другом месте… Я брожу себе вдоль берегам режу вербы для праздника…
О звездах и созвездиях и говорить нечего… Но луна, откуда, думаете вы, она получила свою красоту?
Or нашей молитвы по случаю ее обновления…
