Харун Ар-Рашид и времена «Тысячи и одной ночи» - [85]

Наследие древних

Причины распространения эллинизма в течение арабского средневековья восходят к далекому прошлому. После Никейского собора (325 г.) Церковь осознала, что сирийские христиане, говорившие на арамейском или древнесирийском языке, уклонились от католического богословия и литургии и нуждаются в просвещении. Одна школа, которую возглавил отец Церкви Ефрем, была учреждена в Нисибине на границе Сирии и Верхней Месопотамии. Когда Нисибин захватили персы, Ефрему пришлось бежать в Эдессу, где он открыл другую школу, и вскоре она приобрела широкую известность. Преподавание шло на древнесирийском, и около конца IV в. именно на этот язык был переведен ряд греческих текстов, сначала богословских, а затем и философских, включая некоторые произведения Аристотеля. Однако в 431 г. Эфесский собор осудил ересь Нестория[135]. В конце V в., когда большая часть эдесской школы выступила на стороне Нестория, император Зенон, сторонник монофизитства, приказал ее закрыть. Школа снова перебралась в Нисибин, где сделалась крупнейшим университетом несторианской церкви (к ней был присоединен факультет медицины и больница). Этот период ознаменовался распространением влияния несторианской церкви, миссионеры развернули наступление в сторону Центральной Азии, а в арабском мире добрались до Медины.

Но важнее всего было то, что на западе Ирана, в Гундешапуре, при содействии сасанидского царя Хосрова I начался процесс перевода древнегреческих трудов. Будучи заклятым врагом василевса, но большим ценителем культуры, наследницей которой являлась Византия, он приютил последних философов-неоплатоников после того, как в 529 г. по приказу Юстиниана была закрыта афинская школа. Хосров хотел создать в Гундешапуре академию, вроде той, что составила славу Александрии. В этом чрезвычайно активном интеллектуальном центре, где господствовала греческая культура, шло изучение логики, медицины, математики, астрономии (там имелась обсерватория). Предпочтение было отдано древнесирийскому, а не персидскому языку, и именно на него были переведены труды Галена, большая часть Гиппократа, логика Аристотеля, трактат Порфирия, труды по астрономии, математике и агрономии. Среди переводчиков, чьи имена дошли до наших дней, упомянем о мо-нофизитском епископе Георгии, переводчике Аристотелева «Органона, и другом епископе, по имени Север, который перевел «Аналитики» и которому приписывается распространение в Иране цифр, называемых «арабскими», но на самом деле происходящих из Индии. Учителя и врачи из Гундешапура, находившегося недалеко от Месопотамии, испытывали естественное тяготение к Багдаду, ко всем наградам и почестям, которыми их могли осыпать халифы. Джибрил, врач Харуна, был внуком одного из самых просвещенных врачей своего времени, Ибн Бахтьяшу, который учился в Гундешапуре.

Существовали и другие каналы, по которым в Багдад перетекали познания, впоследствии ставшие неотъемлемой частью арабо-мусульманской культуры. Их источниками были Антиохия, Харран (в Сирии), гностический центр, где по-прежнему продолжало свое существование вавилонское язычество, основанное на изучении неба; север Индии и, главное, Бактрия. Со времен завоеваний Александра все эти регионы несли на себе отпечаток греческой мысли. Благодаря влиянию аристотелизма важное место там занимали естественные науки и медицина, а также астрономия и математика. Однако они также испытали воздействие неоплатонизма и сильно эллинизированного христианства. Именно эти течения иностранной, но, в основном, греческой мысли легли в основу того, что стало называться фальсафа и дало начало интеллектуальному расцвету арабо-мусульманского мира.

Золотой век арабской науки

Именно теперь, вследствие обращения арабского мира к эллинистическому Средиземноморью, начались масштабная переводческая деятельность и составление комментариев к произведениям античности. Аббасиды повернулись лицом к интеллектуальным и духовным горизонтам завоеванных стран, которыми пренебрегли Омейяды. Определяющую роль в рождении этой новой культуры сыграла несторианская школа Гундешапура. В значительной степени не менее важным фактором стала поддержка государства[136]. Харун ар-Рашид поощрял ученых и переводчиков. Он направил в Византию посольство на поиски греческих рукописей, чтобы затем перевести их на арабский и сирийский. На этом пути его направлял Джафар Бармакид, который был чрезвычайно образованным человеком. Его отец Яхья приглашал врачей и философов из Индии и оказывал личное покровительство всем, кто способствовали развитию науки. Мамун[137], в свою очередь, отправил в Константинополь послов, поручив им привезти труды Аристотеля. Помимо поощрения поэтов сановники и придворные покровительствовали переводчикам и толкователям.

Арабы считали астрологию благороднейшей из наук, так как она имела отношение к таким требованиям культа, как ориентация на Мекку, соблюдение определенного времени молитвы и месяца рамадан, и т. д. Под влиянием выходцев из Хорасана и, в частности, Бармакидов первыми на арабский были переведены труды, связанные с астрономией и математикой. Сасаниды оказывали большое содействие составлению работ по астрономии, которому способствовал и научный вклад, внесенный индийцами, достигшими значительных успехов в этой области. В Мерве с древних времен действовала обсерватория. После завоевания этой провинции исследования продолжались сначала на месте, а затем в Багдаде. В правление Харуна, или даже несколько раньше, начался процесс перевода индийского астрономического трактата V в. под названием «Сиддхарта». Этот перевод повлек за собой появление на арабском языке «Начал» Евклида и «Альмагеста» Птолемея, вероятно, по инициативе самого Харуна (он якобы заметил, что его астрономы не в состоянии понять суть индийского трактата по причине недостаточного знания геометрии). В тот же период на основе индийских и персидских трудов были составлены таблицы движения планет, некоторые из которых принадлежали главному библиотекарю Харуна Фадлу ибн Навбакту. Мамун, чрезвычайно интересовавшийся астрономией и астрологией, «наукой о велениях законов», тоже приказал своим ученым составить новые астрономические таблицы и определить градусную меру дуги меридиана, чтобы более точно рассчитать окружность земли. Однако отныне арабские астрономы черпали вдохновение у греков. То же самое произошло и в математике.