Харун Ар-Рашид и времена «Тысячи и одной ночи» - [71]
Перед трапезой служитель поливал гостям руки водой из кувшина, начиная с хозяина дома. «Маленькая рабыня… принесла им чашу и золотую вазу, полную ароматной воды для омовения рук. Затем она принесла им прекрасный кувшин, украшенный рубинами и бриллиантами, наполненный розовой водой, и налила им воды в правую и левую руку для бороды и лица. После этого она принесла им благовоние из алоэ в небольшой золотой курильнице и, по обычаю, надушила их одежду» (Ночь 152-я). После всего этого хозяин дома или самый старший из гостей начинал есть. Иногда кушанья приносили одно за другим, а порой выставляли все сразу, расположив их на скатерти, пальмовых листьях, бычьей коже или даже на земле. В зажиточных кругах использовался низкий стол, майда, почти всегда круглый, сделанный из дерева или камня (особенно из оникса), инкрустированный эбеном или яшмой, иногда перламутром. Часто этот небольшой переносной столик представлял собой просто платформу, которую клали прямо на землю или на подпорки (курси) из тщательно обработанного дерева или металла. За столом не ели, и единственная его функция заключалась в том, что на него ставили блюда. Ели руками, но пользовались ножом и ложкой. Кусочки нужно было отрезать как можно более маленькими, не следовало пачкать руки жиром, высасывать мозг из костей, а также брать себе печень, белое мясо птицы, мозг или почки, так как они считались лучшими частями блюда. Не полагалось обсасывать пальцы, набивать рот, слишком сильно подсаливать блюда, прилюдно пользоваться зубочисткой.
За столом не злоупотребляли вином: пили подслащенную воду, охлажденную и ароматизированную мускусом и розовой водой. Летом охлажденная вода была большой роскошью. Вино было напитком для вечеров, проводимых с друзьями в обществе певиц, музыкантов и поэтов, и в таких ситуациях его иногда пили помногу. На обед, который обычно бывал по вечерам, собирались узким кругом: «Хорошая компания получается из троих, не считая хозяина и музыканта. Шесть — уже толпа». И еще: «Меньше пяти — уединение, больше пяти — базар».
Как и во всех городах мусульманского Востока, в Багдаде все что угодно могло послужить предлогом, чтобы нарушить однообразие повседневности, и поэтому праздники занимали в его жизни большое место. В этом отношении ислам отличается огромной веротерпимостью, и жители Багдада справляли не только мусульманские, но также христианские и прочие торжества, а к тому же отдавали должное праздникам, унаследованным от Древнего Востока, просто возрожденным обычаям, истоки которых терялись во тьме веков. Космополитическая Аббасидская империя не отвергала ничего.
Мусульмане отмечали два больших праздника: ид ал-Фитр (или ид ал-Сагир) в конце месяца рамадан, и ид ал-Адха (или ид ал-Курбан), праздник жертвоприношения барана. Все мусульмане, включая наименее ревностных, перед днем ид ал-Фитр соблюдали пост, воздерживаясь даже от малейшего глотка воды в самые жаркие периоды. Весь народ с ликованием праздновал окончание этого поста. Готовились к этому дню задолго до его наступления: дети на улицах собирали деньги на покупку сластей и декоративных предметов, взрослые готовили пищу и обзаводились новой одеждой. В день праздника, ранним утром, официальные лица во главе с халифом, в сопровождении вооруженных солдат, начинали шествие в мечеть, где халиф, облаченный в плащ Пророка, возглавлял молитву. По окончании моления все поздравляли друг друга и обнимались, а потом обменивались визитами. Все, кто как мог, пировали три дня. Вечером дворцы и суда на Тигре украшали светильниками, и Багдад сверкал, «как невеста во всей своей красе».
Ид ал-Адха отмечали в день, когда паломники из Мекки, добравшись до места, называемого Мина, бросали камни в скалу, чтобы отогнать демона, а затем приносили в жертву барана и верблюда. Это праздник длился три дня, в течение которых на багдадских площадях резали горло баранам… Халиф присутствовал при жертвоприношении во дворе своего дворца, а затем рассылал мясо людям, которых хотел почтить, а остальное раздавал нищим. В этот день все одевались во все новое, обменивались подарками, а главное, объедались мясом.
Шииты, со своей стороны, праздновали юбилеи Фатимы и Али, а некоторые сунниты — рождение Пророка, вызывая негодование ригористов, видевших в этом отклонение от чистоты ислама. Свадьбы и рождения в халифской семье также становились всенародными празднествами. Христиане и мусульмане украшали и освещали дома, халиф раздавал деньги, а поэты сочиняли стихи. Однако еще большее ликование, доходившее до некоторого сумасбродства, вызывало обрезание принцев. Халиф ал-Муктадир приказал совершить этот обряд сразу над пятью своими сыновьями, что обошлось ему в 60 0000 динаров. Халифы почти всегда старались одновременно со своими сыновьями повергнуть обрезанию сирот и детей бедняков, родители которых уходили из дворца с руками, полным денег и подарков. Часто в этот день обрезанию на средства халифа подвергалось несколько сотен мальчиков.
Возвращение халифа в Багдад после победы над неверными или мусульманскими еретиками, назначение наследника трона и восшествие на престол нового халифа, разумеется, служило поводом для того, чтобы украсить и иллюминировать город. Поводом для празднования являлось и объявление о том, что сын халифа научился бегло читать Коран (тахдир). По таким случаям халиф раздавал почетные одежды, осыпал гостей жемчугами и золотыми монетами и отпускал на волю рабов. Ал-Махди освободил 500 рабов и раздал большую милостыню в честь тахдира Харуна. Поэты прославляли счастливое событие и получали награды. Народ радовался на свой лад, зажигая факелы и развешивая гирлянды.
