Харон - [12]

Снимая плотные варежки-прихватки, она бросила взгляд на часы – половина седьмого, скоро муж будет дома. Сегодня непривычно рано, но – праздник. Кроме того, Иван обещал привести гостей. Было бы очень хорошо немного развеяться, вновь вернуться к иллюзии мирной жизни – не повредит им обоим. Эта мысль вызвала волну грустных воспоминаний – судьба выкроила им менее двух дней той самой «мирной жизни», а потом…

Полгода, всего лишь полгода – и вот они живут в совершенно иной стране, в ином мире. Где-то на севере Атлантики разверзлись врата преисподней, исправно извергающие транспорты с вражескими полчищами. Франция и Пангерманский Союз пали, на всю Западную Европу легла тень вражеского символа - трехлучевая свастика черного цвета на белом фоне. Преуспевающий писатель Айвен Тайрент вновь стал Иваном Терентьевым и работает в имперской контрразведке, а она, Ютта Терентьева-Карлссон, делит время между частными заказами на юридические экспертизы и ведением домашнего хозяйства.

* * *

Как помощнику начальника имперской контрразведки Терентьеву полагался свой автомобиль… Хотя нет, не авто, а паромобиль. Иван так и не привык к экзотическим с его точки зрения машинам, он и с обычными не шибко дружил, а местные торпедообразные агрегаты вызывали инстинктивное неприятие. Обтекаемые, переливчато посвистывающие на ходу, с непривычной системой управления и зажигания (нажал кнопку, подождал – завелось) – они являлись эталоном и визитной карточкой новой вселенной, олицетворяли тот простой факт, что Иван – пришелец и в какой-то мере гость. «Попаданец» - так называл его покойный майор Басалаев. Хорошее определение, исчерпывающее. В любом случае Терентьев предпочитал ходить пешком – вначале по рекомендации врача, штопавшего ему легкое, затем уже по привычке. А куда нельзя дойти своим ходом, всегда довезет общественный транспорт.

Оставив за спиной кубическое здание Особого Департамента при канцелярии Его Императорского Величества, Иван двинулся направо, к станции метробуса. Было не по-зимнему тепло – градуса три-четыре мороза, не ниже. Все так же шел снег, в искусственном свете фонарей и паромобильных фар крошечные кристаллики снежинок сверкали подобно бриллиантовой пыли – остро, ярко, с морозным синеватым отблеском.

Сейчас Москва походила на игрушку, которую хранила Ютта – большой стеклянный шар заполненный водой с крошечным макетом города внутри. Помимо воды и сказочных домиков в шаре была заключена какая-то мелкая белая пудра. Если игрушку встряхивали, пудра взбаламучивалась, а затем тихонько опускалась на дно, как будто над городком шел снег.

Сказочный снег, сказочный город.

В этом мире Москва отличалась от привычного мегаполиса сталинской застройки. В Российской Империи вообще не было единой столицы, официально олицетворявшей страну в целом. Промышленными центрами державы считались Варшава, Саратов и Рига, особняком стояли Тула и Хабаровск – царство оружейников. Новгород и Одесса являлись оплотом финансистов и банковского дела. Петроград, названный в честь апостола, «делал науку», за ним следовал Омск, где расположилась официальная резиденция Его Величества. Соответственно, сложная система государственного управления не концентрировалась в одном месте, а распределялась наподобие хитроумной паутины, связанной многочисленными коммуникациями, радио, телефоном и изографом. Москве же выпал удел культурной столицы, хранительницы уклада и традиций. Мало небоскребов, современных застроек, и прочих технологичных новинок. Много зелени, старинных кирпичных домиков и церквей, не зря в путеводителях и справочниках для туристов Москву называют «городом тысячи куполов».

На взгляд Ивана такая организация государства была слишком сложна и заумна, хотя логику создателей он понимал. Раньше эта концепция служила для более равномерного развития страны - великие правители, от Андрея Жестокого до Ольги Спокойной целенаправленно рассредоточивали государственные структуры, используя их как точки опоры и локомотивы роста губерний. Теперь у такого подхода открылась новая выгода, о которой совершенно не задумывались основатели – то, что рассеяно, нельзя уничтожить одним ударом. Очень злободневно, особенно в свете сентябрьского налета и химической бомбардировки.

Иван покрутил головой, словно высматривая свидетельства минувшего бедствия и, конечно, не нашел. Удар пришелся по северной части города, и последствия большей частью уже были ликвидированы. А немногочисленные правительственные учреждения концентрировались на юго-западе, в районе, который москвичи называли «серым» и откровенно не любили за диссонанс с общей архитектурной композицией.

Обычные дома, обычная дорога, много людей вокруг, почти все с коробками и подарочными пакетами – готовятся к празднику. Со временем годовщина «Акта» стала главным праздником Империи. Иван, как большой любитель Нового Года, не видел в этом смысла, зато ему нравилась местная традиция в праздник работать как обычно, а отдыхать на следующий день. Очень разумно, если вдуматься.

По дороге, повинуясь внезапному порыву, он зашел в большой магазин или «мануфактурию», как их еще назвали по старому уставу. Такие были в каждом крупном городе, по нескольку штук, и представляли собой не столько магазин, сколько огромный торговый центр, где можно было купить все, что угодно, от спичек до паромобиля. Но не еду – продукты продавались отдельно от галантереи. Иван направился к секции спортивных товаров, лавируя между покупателями, их было немало. По дороге Терентьев незаметно вглядывался во встречные лица, будто пытаясь прочитать скрытые за ними мысли.