Харон: Другой берег Стикса - [15]

В душе даже немного позавидовал по-доброму, военная выучка у Соловья дай бог каждому. Я же позевывая на ходу и входя в дом, сразу плюхнулся на ещё теплую кровать, где до меня дрых снайпер.

Я стоял и смотрел на черноту. Аккуратно-ровный переход с зелёной лужайки на антрацитовую пустыню действовал завораживающе. В брошюрке, которую взял с собой из стаба, описывалась чернота во всей своей красе, и её негативное воздействие на организм человека, если последний вздумает пройтись по оной. Короче, не имея особого дара, нефиг и соваться в антрацитовые дали. Мне такое счастье и самому даром не нужно, ходить по такому то кластеру. Тем не менее, я продолжал стоять на границе и смотрел вдаль. Чёрная точка приближалась ко мне с пугающей быстрой, и спустя несколько минут непонятное существо остановилось напротив меня, заглядывая мне прямо в глаза.

– Кто ты? – срывается с моих губ.

Существо с интересом рассматривает меня.

– Ты скреббер? – шепотом спрашиваю я.

В ответ тишина.

– Ты скреббер?? – повышая голос, вопрошаю опять.

Тварь, склонив голову, снова смотрит мне в глаза.

– Ты скреббер??? – перехожу уже на крик.

– Неважно, кто я! – раздается голос в моей голове, – Важно, кто ты. А ты самое опасное существо в этом мире!

– Это получается, что скреббер я?

Голос в моей голове неопределённо хмыкает:

– Дался тебе Неназываемый. Да нет, ты человек, измененный немного, но пока человек. Главное, не превратись в тварь, человечишка.

Я с подозрением кошусь на существо. Рука моя непроизвольно тянется к пистолету.

– Глупец! – раздаётся голос вновь. – Убить меня? Проводника? Знаешь, я накажу тебя за это, человек. Ты скоро это почувствуешь. Я тебе это обещаю.

И чёрное существо растворятся на моих глазах, осыпаясь пеплом.

– Харон! – чья-то рука трясёт меня за плечо. – Очнись, Харон! Да мать твою, что с тобой? Тебя чего так бьёт, как эпилептика?

Я с трудом разлепляю веки, перед моим взором раздвоившийся Соловей. Глупая улыбка сама заползает мне на губы.

– Да бл*, чо ты лыбишься? Харон, ты что, спек себе вколол или наркотой забаловаться решил?

Два Соловья разделяются в моих глазах, и теперь уже четыре снайпера грозно глядят на меня. Волна жара прокатилась по телу, и меня изогнуло дугой. Слова поодиночке срываются с моих горячих губ:

– Накажу… всех… потом… после…

Я вижу перед собой страшные и испуганные глаза Соловья.

– Потом… всё… потом…

И снова передо мной предательская чернота... И тело снова неподвластно...

Очнулся я от мерного потряхивания. Зрение возвращалось частями: сначала замутнение, потом размытая картинка, затем чёткость начала прорисовываться частями. Наконец мои глаза начали лицезреть сидящего на водительском сидении брюнета. Мысль стала подгружаться очень медленно, как грузилась когда-то Винда 3.1. Так, меня снова как Буратино, куда-то транспортируют. Да что ж я, как девка красная, чуть что, да в отключку сразу! Лежание в небытие начало подбешивать меня, агрессия заставила легонько приподняться.

– Так, лёг я сказал! – раздался голос с пассажирского переднего сидения. – На-ка глотни антибиотик! Может, полегчает немного.

Передо мной легла пластиковая полулитровая бутылочка с жидкостью неопределенного цвета. Скрутив крышечку, я принюхался к содержимому, на меня пахнуло уксусом. Скривившись, я попытался ответить, но вместо привычного мне голоса раздалось нелепое клокотание. С передних сидений раздался дружный смех, вынося мои барабанные перепонки:

– А мы всё гадаем, что же с Хароном такое произошло. Неужели с иммунного в зараженного перекинулся? Так сказать, стадию кваза проскочил!

Хохот снова резанул по моим ушам. Кривясь, я сделал легкий глоток и поперхнулся. Затем прохрипел:

– Чё за хня? Лучше живца дайте.

– Ооо, эстет проснулся вновь в Хароне. На джине вам подать сиё яство? И тоником разбавленным на два пальца? Пей целительный раствор.

– Я уринотерапией не балуюсь в отличие от вас. А кто вы вааще такие?

Водитель повернулся ко мне лицом, и я признал в нём Шаха. А с пассажирского сидения на меня весело глядел Гриня.

– Здорова, крестник. Я уж думал, не свидимся более.

– Гриня? Шах? Откуда?

– От верблюда.

– А Соловей где?

– Где-где? В заднем джипе, в багажнике, связанный лежит.

Дружный гогот вновь взорвался в машине. Я побледнел:

– Да вы что? Он меня от смерти спас.

– Харон, успокойся. Жив твой ангел-хранитель, жив. Опосля отблагодаришь. Он тебя, как младенца холил и лелеял.

– Так, стоп, хочу рассказ от первого лица! – я начал заводиться.

Крёстный усмехнулся:

– Погоди пару-тройку часиков, и всё услышишь. Сейчас мы в колонне идём, караван просто так не остановишь

Приподнявшись на локтях, я через лобовое стекло увидел, что впереди нас вовсю шурует БТР. Ясно, придётся подождать. Интересно, сколько же суток я провалялся в коматозном состоянии? С этими мыслями меня вынесло вновь в беспамятство.

Очнулся от того, что меня приложили плечом о косяк. Поморщившись, я взглянул на "санитаров". Гриня и Шах плюхнули меня на кровать. На соседней кушетке уже лежал Соловей. С перевязанной башкой и, задумчиво, смотрящий на меня. Увидев мой осмысленный взгляд, снайпер вскинулся:

– Харон, твою дивизию! Заставил ты меня дрожать от страха, придушил бы тебя, чесслово!