Harmonia cælestis - [48]

150

Крепость, воздвигнутая на доломитовых скалах, служила нашей семье с 1622 года, и ни разу (!) туркам не удалось ею овладеть. С вершины открывается прекрасный вид на множество деревушек, заселенных нашими крепостными, а при ясной погоде и добром зрении можно даже увидеть Шопрон. Одной из достопримечательностей является так называемый турецкий колодец глубиною в 142 метра. Мой отец, пользовавшийся славой экспериментатора, швырял мою мать в несказанную глубину и замерял время — секундомером, прекрасной работы французского часовщика Виктора Пайяра, а до того как тот был изобретен, просто считал, один, два, три, считал размеренно, до тех пор, пока не раздавался плеск. Коэффициент ускорения свободного падения он принимал за 9,81. Так познакомилась моя мамочка с моим папочкой.

151

В июне этого года, двадцать второго дня, по случаю, надо думать, летнего солнцестояния, мой отец поймал мою мать, дворовую девку по имени Янка Мотта, и изнасиловал ее; по ходу дела он откусил маме ухо, кончик носа, часть груди и даже умудрился выкусить небольшой кусочек внешней губы. (Чтобы разрезать ее на куски и засолить мою маму с целью длительного хранения, у него не хватило времени.) Когда через сорок восемь часов его схватили, он уже ничего не помнил и думал, что его разыгрывают. (А где же тогда ее ухо? А кончик носа? Да и здесь, какой ужас, здесь тоже кое-чего не хватает!) Зато моя мать помнила буквально все и всю жизнь потом поминала ему (это все). Люди, знающие моего отца, утверждают, что он нормален. Тогда что же могло с ним произойти? Развитый интеллект вовсе не исключает возможности минутного помутнения разума. Опуститься на уровень животного ему могло помочь и спиртное. Но разве в животном мире такое бывает? Бывает, конечно. Вон, амебы после деления поедают своих собратьев, то же самое делают богомолы, пауки, скорпионы; самки некоторых членистоногих после спаривания пожирают сделавших свое дело самцов. Даже мирный кузнечик пожирает свою партнершу в процессе спаривания. В процессе?! В процессе. Кузнечик?! Кузнечик. Но все же пример одноклеточных или членистоногих — не слишком ли далековат? В конце концов, что бы мы о моем отце ни думали, он, извините, не одноклеточное и даже не членистоногое. Да, конечно, в половом поведении позвоночных — а мой отец позвоночное! — встречаются некоторые формы оральности, вспомним, к примеру, о ритуальных поцелуях рыб, о потирании клювами между птицами, о любовных покусываниях млекопитающих. Два базисных чувства встречаются у материнской груди — любовь и голод, утверждает специалист. Любовь и голод: мой отец. Ухо, кончик носа, часть груди, кусочек внешней губы: моя мать. Вот так они познакомились.

152

Мой отец, человек без свойств, переспал со старшей сестрой. Вот сучара.

153

Мой отец зарычал на мать, мне плевать, дорогая (просим не беспокоиться, имена редакция изменила), меня не интересуют твои восемьдесят кило, и назначил ей не слишком далекий, но не лишенный практичной щедрости срок, самый последний, слава Богу, сегодня уже существуют методы, есть программы, диеты фруктовые, их даже против рака используют, хотя это смешно, есть метод Джейн Фонды опять же, да ему все равно, пусть даже хирургически, одним махом, вырежут из моей матери весь этот жир, детали его в этом смысле действительно не волнуют, только сделай же что-нибудь с собой! таблетки вон есть, пожалуйста, можно таблетки, только смотри, бляха, шерстью не обрасти от этих сраных гормонов, стоит это немало, но не в деньгах суть, он достанет, суть в том, что моя мать как свинья разжирела, и он больше не желает смотреть на этот пузырь, на эту кубышку, на эти бесформенные холмы и груды, короче, чтоб было ясно, что он не кота в мешке продает, он выразится совершенно четко: либо мать моя возьмется, наконец, за себя, либо он, мой отец, завязывает с ней как мужчина, все, хватит, он более не желает крутиться со своим хером вокруг этой кучи жира, и если, как он надеется, моя мать дорожит статус-кво, то, пожалуйста, все в ее руках, лично он не хотел ее обижать, просто вел себя как мужчина и вовсе не собирался ее облаять, это не лай, а рассудительный разговор двух взрослых людей, обмен мнениями о жизни, совместном будущем, и именно так надо это воспринимать, не впадая в истерику из-за не совсем привычных, может быть, выражений, что поделаешь, он такой человек, только не надо все это раздувать, а уж плакать по этому поводу — просто смешно. Мою мать разговор задел за живое, потому что, с одной стороны, она знала, что существенно изменить свое тело она не в силах, но, с другой стороны, и это ее поразило больше всего, вышло так, что, хотя она и сама испытывала восторг далеко не от каждого из восьмидесяти своих килограммов, именно это новое, можно сказать, состояние — «как свинья», по словам отца — побудило ее вспомнить о своем теле, попросту наслаждаться им, и своим, и телом отца, и ей казалось невероятным, что мой отец ничего не заметил. И что же ей было делать? Какого хера? Пить виски и трахаться на стороне, то есть пытаться не растерять того беспокойства, той новой чувственности, которые пробудил в ней отец? Так оно и случилось. Но это ее и сгубило, потому что, хотя она наслаждалась, была как на крыльях от радости, опьянения, от сознания, что приносит счастье всегда удивительно молодым своим новым любовникам, — все это не отвечало ее натуре. Ее натуре отвечал только мой отец, отвечал с первых дней и по гроб жизни, но он, к сожалению, как на грех зациклился на этих восьмидесяти кило.