Харламов, Третьяк, Гретцки — трое великих хоккеистов мира - [3]

Он вспоминает о том, как Харламов завоевал сердца хоккейной команды Канады. В отличие от легендарного Владислава Третьяка его признали не сразу, очень уж Харламов отличался от кумиров канадцев. Не выглядел Харламов так эффектно в беге, как, Ги Лефлер и бросок его не отличался особой мощью, как у Бобби Хала, однако монреальская газета «Стар», после третьего матча серии СССР– Канада написала так:

««…Нападающий Валерий Харламов забросил шайбу Тони Эспозито, когда советская сборная играла в меньшинстве. Еще недавно это могло бы вызвать удивление. Однако всего лишь за несколько сентябрьских дней русские, и в частности их нападающий Валерий Харламов, заставили нас посмотреть на хоккей другими глазами, оценить то, на что мы прежде не обращали внимания».

Действия Харламова было невозможно предсказать и канадские журналисты верно подметили эту особенность у советского хоккеиста. Он сам порой не знал, что сделает в следующий момент, однако мог верно оценить ситуацию и сделать единственный верный в данном положении ход. Не обладающий от природы особенными физическим качествами Харламов был мастером обводки, виртуозом.

Кулагин вспоминает о Харламове и говорит:

«Валерий был гордым человеком. Не гордецом, выставляющим напоказ свои регалии, а именно гордым. Справедливые замечания, порой даже резкие, он принимал с достоинством – благо сам прекрасно понимал, что такое хорошо и что такое плохо. Но несправедливости, не только по отношению к себе не переносил. И потому был особенно раним. Несмотря на свою, казалось бы, постоянную веселость, общительность он порой уходил в себя. И возвращал его к жизни – здесь без высокого слова не – обойтись – именно хоккей».

Врач команды хоккеистов сборной Советского Союза Олег Белаковский тоже рассказывает о необычайном мужестве Харламова в матче с канадцами, которые играли не выбирая средств:

«Казалось бы, незаметный тычок клюшкой, и у Харламова разбита переносица. Мне с трудом удается остановить у него кровь. Удар в переносицу – штука очень болезненная, но сейчас не до боли, и Валерий снова рвется на лед. Канадцы ставят перед собой задачу – сломить этого упрямца, сломить любой ценой. И тут же на глазах у тысяч возмущенных зрителей происходит нечто отвратительное. Рик Лэй, канадский защитник, настигает Валерия и бьет кулаком в лицо не с того не с сего. Бьет кулаком в переносицу! Удар Лэя служит сигналом, и начинается настоящее побоище. Больше всего достается Харламову, Якушеву, Мальцеву, Васильеву, Лутченко. Все он серьезно травмированы. Я едва успеваю перевязывать, подмазывать, подклеивать. Едва успеваю потому, что ребята буквально рвутся в бой. Рвутся, несмотря на опасность новых столкновений. Это было поистине великое противостояние».

После этого матча Лэй пришел лично на тренировку сборной СССР и принес публичные извинения Валерию Харламову.

О Валерии Харламове вспоминает Дмитрий Рыжов, обозреватель газеты «Советский спорт»:

«… Валерий был талантлив. Талантлив как художник – в широком смысле этого слова. Есть игроки – роботы. Иные даже – роботы-виртуозы. Валерий на льду был артистичен. Он выполнял тренерские задания так, что приводил в изумление и соперников, и самих тренеров. И хотя о спортсменах не принято говорить «гений», Валерий – рискну сформулировать это так – был гением на льду. Не случайно канадцы называли Харламова суперзвездой, скандинавы – игроком высочайшего класса. Журналисты многих стран писали, что такие хоккеисты, как Валерий, рождаются раз в сто лет… Присоединяясь к словам Анатолия Владимировича Тарасова, сказанным о Харламове – хоккеисте: «Найдите мне другого такого. Такого не было!», мне хочется еще раз повторить: это был не только Хоккеист, но и Человек».

Владислав Третьяк называет Харламова «академиком хоккея» и вспоминает о нем как об очень добром и великодушном человеке:

«Решения Харламова обычно казались непредсказуемыми. Создавалось ощущение, что и сам он за мгновение до маневра не знает, как поступит… И на самом деле, Харламов игрок удивительной интуиции. Я был бы неправ, если бы назвал Валерия игроком вдохновения, игроком настроения – и только. Харламов игрок, не побоюсь сказать, величайших хоккейных знаний, игрок, способный к тончайшим, сложнейшим расчетам. Расчетам, базирующимся, ко всему прочему, и на огромной информации. Он неустанно собирал, копил информацию о вратарях и защитниках, против которых играл. Для него не существовало мелочей – он умел учитывать все…. Пятнадцать лет мы были знакомы, близки. Со мной он был иным, чем с остальными. Считал меня более серьезным, основательным что ли… Со мной он обычно говорил о будущем – что будет с нами потом, после расставания с хоккеем…

Но получилось, что в хоккее он остался навсегда – на все времена».

Заместитель главного редактора журнала «Советский Союз», ответственный редактор журнала «Спорт в СССР» Олег Спасский говорит о Харламове

«…Знал славу. Но не знал себе цену. Не хотел знать. За пределами площадки был заметен меньше других. Порой застенчив. Невероятно застенчив. Когда Валерия уже не стало, разговаривал о нем с Чернышевым. Аркадий Иванович, с участием которого сложилась вся история отечественного хоккея, сказал: