Харьков — проклятое место Красной Армии - [170]
На заключительном этапе борьбы за Харьков основные события развернулись в полосах наступления 53-й и 57-й армий, обходивших город с запада и юго-востока. 18 августа соединения 53-й армии завязали бои за сильно укрепленный противником большой лесной массив северо-западнее Харькова. Попытки с ходу ворваться на северную окраину леса были отбиты массированным огнем и контратаками немецких войск. Остальная часть дня ушла на подготовку ночного штурма лесного массива. Вся артиллерия стрелковых дивизий и большая часть танков были выведены на огневые позиции для стрельбы прямой наводкой по разведанным целям врага. С наступлением темноты 299-я и 84-я стрелковые дивизии полковников А.Я. Клименко и П.И. Буняшина возобновили наступление. Противник, не выдержав мощного огня артиллерии и удара пехоты, начал отходить в глубь леса.
Соединения 57-й армии, нанося удар в общем направлении на Мерефу и обходя Харьков с юго-востока, встретили ожесточенное сопротивление и значительного успеха не добились. Немецкое командование, стремясь не допустить окружения группировки своих войск, направило в район Харькова кавалерийскую дивизию СС из резерва группы армий «Юг» и 355-ю пехотную дивизию из Полтавы. С другой стороны, в Степной фронт возвращалась 5-я гвардейская танковая армия, которая с ходу вводилась в сражение.
Дальнейшие события, развернувшиеся на харьковском направлении в период с 19 по 22 августа, в довольно-таки обширной советской историографии, посвященной Курской битве, описываются одним абзацем: «Войсками 5-й гвардейской танковой и 53-й армий в ходе исключительно напряженных боев были перерезаны железные дороги Харьков – Золочев, Харьков – Люботин – Полтава и шоссе Харьков – Люботин». Несколько подробнее, если это слово здесь применимо, говорит о действиях 5-й гвардейской танковой армии лишь И.С. Конев: «Чтобы ускорить овладение Харьковом, я отдал приказ сосредоточить 5-ю гвардейскую танковую армию в районе леса южнее села Полевое. Ударом на Коротич она должна была перерезать противнику пути отхода из Харькова на запад и юго-запад.
Используя наведенные ночью переправы и проходы через железнодорожную насыпь и сосредоточив свои танки на южном берегу Уды, 5-я гвардейская танковая армия перешла в наступление и охватила группировку врага в районе Харькова с запада и юго-запада, а 57-я армия – с юго-востока»[453].
Неужели эти события были настолько незначительными, что не удостоились более подробного описания? Или причина в другом? Так уж сложилось в послевоенной историографии, как советской, так и немецкой, что им была присуща практика замалчивания неудач и недостатков и, наоборот, всемерное восхваление своих успехов. И если одна из сторон обходится при описании хода боевых действий одним абзацем, то их подробный анализ следует искать у противника. Это не означает, что факты будут изложены им предельно объективно, в особенности количественные показатели, но то, что описываемые действия были успешными для него, сомнения не вызывает. Так что же пишет о событиях 19–22 августа на харьковском направлении немецкая сторона?
Вот как описывает события 19–20 августа немецкий историк П. Карель: «К утру 19 августа, невзирая на заградительный огонь немецкой артиллерии, танки Ротмистрова двинулись тремя клиньями через воронки и поля подсолнухов прямо на главную дорогу из Ахтырки в Харьков. Они атаковали и оказались на шахматной доске противотанковых и зенитных орудий. То, что несколько недель назад случилось с немецкими танковыми полками и дивизионами штурмовых орудий в Курской битве, теперь переживали советские танковые батальоны па подходах к Харькову: хорошо спланированная противотанковая оборонительная система била их в огромных количествах. Последние прорвавшиеся группы были атакованы затаившимися «Пантерами», «Тиграми» и штурмовыми орудиями, уничтожены или обращены в бегство. На поле битвы осталось сто восемьдесят четыре подбитых «Т-34». Но Сталин жаждал Харькова.
На следующий день генерал Ротмистров изменил свою тактику. Огромным танковым клином – двести «Т-34» – он пошел в наступление вдоль железнодорожной линии. Бронированная армада исчезла на двухстах гектарах подсолнухов. Будто скошенные невидимым жнецом, подсолнухи выше человеческого роста падали под гусеницы танков. Стальной флот приближался. Однако на краю этого моря подсолнухов лежали в засаде охотники – фаланги «Пантер», «Тигров» и штурмовых орудий типа «Фердинанд». Между ними возвышались непреодолимые 88-мм пушки… Сто пятьдесят русских танков были разбиты на краю поля подсолнухов»[454].
Но наиболее подробно рассказывает об этих событиях их очевидец – командир 11-го армейского корпуса Э. Раус. Он пишет, что едва только 19 августа 96 танков «Пантера», 32 танка «Тигр» и 25 самоходных штурмовых орудия успели занять свои позиции, как 5-я гвардейская танковая армия перешла в наступление. Первый мощный удар по ней нанесла немецкая авиация еще в исходных районах для перехода в наступление. «Звено за звеном бомбардировщики беспрепятственно подходили к точке бомбометания и выполняли свою работу. Вскоре все деревни, занятые советскими танками, были в огне… Благодаря этому жестокому удару, нанесенному по советским войскам, было получено столь необходимое время для перегруппировки 11-го корпуса» – так описывает Раус ход событий 19 августа.
