Характерные черты французской аграрной истории - [88]

. Постепенно количество этих решений возрастало. Хотя коллективный выпас и не был отменен в принципе во многих других местах, однако земледельцам то в результате специального постановления, то в результате простого попустительства (быстро превращавшегося в закон) было предоставлено право изымать из него свои поля. Иногда это право распространялось лишь на часть каждого хозяйства, так, например, в Валансоле (Valensolle) в 1647 году оно распространялось на одну треть^{174}.[137] В других местах оно охватывало все поля. Достаточно было простого знака, чтобы запретить пастухам вход, — обычно это была куча камней или земли (montjoie). В конечном счете обязательное выполнение коллективных прав утратило свое значение, более или менее полно, почти по всей стране. Однако не по всей стране целиком. Некоторые общины, оставшиеся верными старым обычаям, отказывались признать какой-либо запрет. Или же это были сеньоры, которые, ссылаясь на свои давние привилегии, считали себя в праве не уважать montjoies. Если бы можно было составить аграрную карту Прованса в конце старого порядка, то на ней среди больших пространств одинаковой окраски, означающей триумф индивидуализма, были бы вкраплены пятна другого цвета, указывающие на более редкие территории, где еще существовало право выпаса на парах. Соединяя мысленно эти разбросанные точки, как это делают геологи с останцами — свидетелями размытых пластов — или же лингвистическая география с реликтовыми древними языковыми формами, можно восстановить прежний общинный характер во всем его объеме.

Почему в Провансе так рано исчез «первобытный коммунизм» прежних времен? По правде говоря, он никогда не был там, как известно, столь сильным, как на равнинах севера. Он не имел в своей основе такой же комплекс обязательных правил. А главное — он не был там столь же необходим вследствие самого расположения обрабатываемых земель. Что касается полей, длина и ширина которых были почти одинаковы и которые были беспорядочно разбросаны по округе, то не существовало серьезных препятствий при изоляции их от соседних. Но такое же расположение земель встречается и в других областях (например, в Лангедоке, расположенном совсем близко от этих мест, или в более далеком Берри), но они гораздо медленнее отказывались, от старых систем. Это явление свидетельствует лишь о возможности совершения изменения, но не о том, почему оно произошло и притом так рано.

Римские законы, всегда тщательно изучавшиеся в Провансе, были там признаны официальной основой всех правовых норм (в случае отсутствия постановлений кутюм). А римскому праву всякое ограничение индивидуальной собственности было, как говорили старые юристы, «ненавистно». Римское право давало аргументы в пользу аграрной реформы и склоняло к ней умы. Очевидно, статут 1469 года был пронизан его духом, равно как и многие судебные постановления или составленные местным юристом решения общины. Но влияние римского права лишь способствовало движению, но не породило его. Разве не жил по римскому праву также и Лангедок, где триумф индивидуализма наступил тем не менее гораздо позже? Истинные причины преобразования аграрного режима Прованса нужно искать в экономическом и географическом положении области.

Особенности почвы помешали тому, чтобы распахивание целины зашло в Провансе так же далеко, как в других районах. Там не было недостатка в необработанных землях, притом обреченных всегда оставаться таковыми. Почти не было поселения, не имевшего своей «скалы» (roche), своего «дикого поля» (garrigue), покрытых ароматическим кустарником и кое-где отдельными деревьями. Прибавьте к этому несколько обширных территорий [а именно Кро (Crau)[138]], слишком засушливых и слишком малоплодородных, чтобы быть годными для обработки, но способных давать летом драгоценную траву. Разумеется, эти невозделанные пространства служили пастбищем. Порой там свободно бродили стада, порой все жители или некоторые из них добивались признания за собой права временно присваивать отдельные участки, называвшиеся cossouls, с целью огородить их и предоставить для выпаса скота лишь некоторых собственников. Общины мужественно защищали свои права против сеньоров. Подобно пустошам в областях огороженных полей, каменистые herms Прованса (herm в точном смысле слова означает пустыню) позволяли мелким земледельцам обходиться без коллективного выпаса с большей легкостью, чем в областях, где расчистка приняла более широкие масштабы.

Получилось так, что постепенно коллективный выпас стал главным образом служить интересам, не имеющим ничего общего с интересами земледельцев. Очевидно, что у батраков и совсем мелких собственников, хотя им также были доступны общинные пустоши, не было оснований желать, чтобы поля были избавлены от древнего сервитута; не имея или почти не имея земли, они должны были лишиться при этой перемене некоторых пастбищных льгот, ничего при этом не приобретая. Во многих местах во время аграрных волнений, которые совпали с политической революцией 1789 года, они попытались восстановить коллективный выпас