Характерник - [95]

Позже мне пришлось выступать на советах ближних бояр по прямому указу государя, спрашивающего мое мнение по разным вопросам. В том случае, когда я затруднялся с ответом, не до конца знал ситуацию по ним, прямо признавался в своем неведении, чем расположил к себе других мужей и монарха, в большей части давал развернутые, с пояснениями и доводами, советы, какие-то выводы и предложения. После таких совещаний ко мне уже обращались сами бояре, спрашивали моего суждения по интересующим их делам и планам, постепенно завоевывал у них авторитет. Когда пришло мне время уезжать из первопрестольной, бояре при прощании звали навестить их в следующий приезд, не терять связи с ними. С царем я простился тепло, пообещал на следующий год непременно приехать к нему, оговорить новые дела, да и проверить здоровье моего подопечного, сейчас не дающего повода для тревоги. За минувшее после лечения время Федор окреп, даже стал набирать вес, поправляться, лицо порозовело, с него ушло измождение.

В конце июля, после месячного пребывания в столице, отправились в обратный путь, вначале в Киев к Голицыну, согласовывать с наместником дальнейшее наше взаимодействие, размещение казачьих полков, а потом домой. После Калуги и Брянска свернули к Новгород-Северскому, здесь встретился с воеводой северского края, обсудил общие дела, возможные совместные планы, дальше направились в Чернигов с подобным визитом к воеводе черниговщины. В Киеве наша первая встреча с наместником стала несколько напряженной, он не мог сразу принять изменившуюся картину отношений со своенравной Сечью даже после предъявления ему царской грамоты. Но позже, после непростых переговоров и моих пояснений, наше общение пошло более конструктивно, сумели решить все основные вопросы. Еще день задержался здесь, занимался текущими делами и встречами с воинскими начальниками, только потом выехали к себе.

Прибыли в Сечь в первых числах сентября, три дня побыл дома в кругу все увеличивающейся семьи. Катя и Настя опять родили во время моего отъезда, причем вновь вместе, почти одновременно, вот так у них заведено, уже по третьему разу. После, на срочно созванном кругу, рассказал казакам о поездке в Москву, приеме государем, зачитал грамоту о службе казачьего воинства, объявил об условиях ее несения, правах и обязанностях, формировании казачьих полков. Казаки восприняли вести спокойно, без особого восторга, но и без возмущения и недовольства. Часть противников нового порядка, самых ярых, ушла из Сечи на Правобережье и Дон, остальные смирились. К нам даже напросились казаки с другого берега, захотели устроенной жизни в моем воинстве. Сейчас на Правобережье неспокойно, волнения среди казаков, несогласных с правлением гетмана Самойловича, но и к Гоголю, под руку Речи Посполитой, тоже не хотят. Принял всех прибывших, нам лишние руки не помеха, но предупредил их о строгом пресечении прежних вольностей, грабежей и насилия.

По царской грамоте наши курени переводились в 15 полков, каждый численностью 500 бойцов, в военное время и походах доводились до 1000. В Сечи и Запорожье на постоянном базировании оставались семь из них для несения дозорной службы от Днепра до Оскола по рубежу Дикого поля, дальше уже зона Донского войска. Остальные полки направлялись в Правобережье и Подолию для охраны западных границ с Османской империей и Речью Посполитой по левому берегу Буга. При объявлении войны и всеобщей мобилизации мы выставляли еще пять полков из запасников, семейных и зимовых казаков призывного возраста, до 45 лет. В другое время они проходили раз в три года месячные сборы летом, в перерыве между посевной и уборочной страдой. В боевых условиях казачьи полки сводились в корпуса и армии с собственными задачами и командованием, оперативным их подчинением командующему всеми войсками в Малороссии.

На формирование полков, их оснащение и отправку к местам дислокации ушел весь сентябрь, к Покрову в Сечи остались только три полка, два строевых и учебный, подготовку джур к ратной службе оставили здесь. Наверное, впервые в истории запорожского оплота встречали праздник в таком урезанном составе воинства. Но народу было ненамного меньше, приехали ветераны, казаки из Правобережья, Подолии, Чигорина, Слобожанщины, а также приглашенные мной гости, командиры русских полков, воеводы и старшие гарнизонов из черниговщины, брянщины, орловщины, северской земли, атаман и старшина Войска Донского. Оказали мне и запорожскому казачеству уважение наместник, князь Голицын, и гетман Самойлович, ответили на мое обращение и приехали со своим окружением. Гетман Гоголь сам не прибыл, но отправил представительное посольство во главе со старшиной.

Нынешнее празднование особое, по сути начинается новая жизнь запорожского воинства, на службе Русскому государству, без прежней вольницы с походами и грабежами. Это понимают все казаки и гости, сомнения и брожения с выбором дальнейшего пути остались позади, теперь нужно неуклонно и продуманно идти по ней. Для придания значимости и торжественности происшедших событий я со своими помощниками расстарался с праздничной церемонией, мы ввели новые ритуалы и обряды, разнообразили развлекательную программу, состязательные зрелища. По моей просьбе после службы в храме священники совершили крестный ход вокруг божьей обители и майдана, настоятель храма благословил казачество на новый подвиг во славу русского царства.