Хапуга Мартин - [48]
Серебряное лицо ласково кивало, дождь осыпал брызгами.
Пламя из гробов, угольная пыль, черная, как черная молния. Плаха и топор рядом с ней; плаха не для дров — для казней.
— Тюлени очень миролюбивы, а сумасшедший никак не выспится. Скала ему кажется слишком твердой и слишком реальной; всегда-то он преувеличит реальность, особенно если у него развито воображение. Он способен увидеть в одном рисунке разлом всей природы вещей, ведь я прав, дорогая?
А потом в темноте, со связанными ногами, попытавшийся одну приподнять, обнаружив лишь студенистую массу, обнаружив немощь, где искал силы, такой необходимой, потому что природа лишила его всего, кроме слез да попыток спастись. Тьма в углу вдвое темней, смутный контур… — и сердце, и все существо захватывает немыслимый страх. Образ, возникающий снова и снова с начала времен, приближение неизведанного, темный центр, повернувшись спиной к тому, чем был создан, боролся, пытаясь спастись.
— Ведь я прав? Скажи «да»!
Подле левой руки раздался шум, и Смотровую Площадку обдало брызгами. Он заставил лицо повернуться к ветру, и воздух хлестнул по щекам. Дождь над Гномом превратился в морось. Он ухватился за край утеса и заглянул в трубу. Вода вокруг Скалы Спасения была белой, и пока он смотрел, в трубе послышался приглушенный шум, и за ним — новый веер перистых брызг.
— Такую погоду изучали и раньше, но на более низком уровне. — Он взобрался туда, где прилепились блюдечки.
В море назревал ритм. Скала Спасения опрокидывала набегавшие волны и швыряла в проем под трубой. Девять раз из десяти волны сталкивались с волнами, летевшими обратно, и вздымали каскады брызг, как металл при плавке — при быстрой плавке, когда на него льют воду. Но на десятый раз волна проходила свободно, потому что девятая была слишком мала. А десятая вкатывала в проем, который сжимал, придавал ускорение, она ударялась о дальнюю стенку — бумм! — и в трубу вылетал перистый веер. Если он поднимался достаточно высоко, веер был пышный, словно плюмаж, ветер сверху ощипывал перышки, швырял ими в Гнома, а с него брызги скатывались на Проспект.
Следить за волнами все равно, что есть мидии. Только море приковывает внимание дольше, чем процесс поглощения пищи. Центр предоставил рот самому себе и сосредоточился.
— Скоро, конечно, начнется шторм. Этого следовало ожидать. Но кто может предвидеть все осложнения, связанные с водой? С водой, которая по самой своей сути должна только бежать, вся, до последней капли, подчиняясь законам природы? И конечно же, человеческий мозг просто вынужден успевать поворачиваться, и смещаться… — Вселенная. Но и за гранью смещений все равно остаются реальность и несчастная сумасшедшая тварь, прилепившаяся к скале посредине моря.
У безумия нет центра разума. Ничего общего с тем «я», что сидит сейчас на скале, отодвигая мгновение, которое вот-вот наступит. Последнее повторение. И потом черная молния.
Центр закричал:
— Как я одинок! Господи! Как одинок!
Чернота. Знакомое чувство, тяжесть на сердце, резервуар, воды в котором теперь достаточно, чтобы совсем затопить глаза, так долго не знавшие, что значит плакать. Тьма, похожая на зимний вечер, сквозь который шагает тело — юное тело, — его гонит центр. Вид из окна разнообразит только цепочка зажженных ламп на верхушках уличных фонарей. Центр продолжал думать: «Я одинок, так одинок!» Резервуар переполнился, и цепочка огней вдоль дороги на Карфэкс сломалась возле Большого Тома и распушила радужные крылышки. Центр почувствовал бульканье в горле и погнал зрение вперед, от одного фонаря — отчаянно за него цепляясь, — к другому, к третьему, к чему угодно, только бы отвести внимание от этой внутренней тьмы.
Потому что я из всего выпал и остался один.
Центр разрешил пройти по аллее, пересечь другую, что шла крест-накрест, спуститься босиком по деревянным ступеням. Он сидел у огня, а все оксфордские колокола отпевали этот переполнившийся резервуар, и в комнате рокотало море.
Центр стирал с лица недостойный мужчины страх, но вода, неуправляемая, лилась и стекала со щек.
— Я так одинок! Так одинок!
Медленно вода высохла. Время растянулось, как отрезок времени на скале посредине моря.
Центр сформулировал мысль.
Больше нет надежды. Нет ничего. Если бы только кто-нибудь меня нашел, поговорил со мною… если бы только я хоть к чему-нибудь мог прилепиться…
Время тянулось, равнодушное.
Звук шагов по ступенькам, двумя этажами ниже. Центр ждал без надежды узнать, в какую они зайдут комнату. Но они все шли, все спускались, стали громче, почти такими же, как удары сердца, и когда оборвались за дверью, он поднялся держа руки у груди. Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и почти у самого верха в щель просунулась голова с шапкой черных кудрявых волос.
— Натаниель!
Натаниель кивнул, вошел, засияв, в комнату и остановился, глядя вниз на окно.
— Я так и знал, что застану тебя. Я приехал на уик-энд. — И потом отголоском мысли: — Можно к тебе?
— Дорогой ты мой!
Натаниель манипулировал своим пальто и оглядывался с таким видом, будто вопрос, куда поместить его, был самым важным на свете.
— Сюда. Позволь мне усадить тебя вот сюда… Сядь… я… Дорогой ты мой!
«Повелитель мух». Подлинный шедевр мировой литературы. Странная, страшная и бесконечно притягательная книга. Книга, которую трудно читать – и от которой невозможно оторваться.История благовоспитанных мальчиков, внезапно оказавшихся на необитаемом острове.Философская притча о том, что может произойти с людьми, забывшими о любви и милосердии. Гротескная антиутопия, роман-предупреждение и, конечно, напоминание о хрупкости мира, в котором живем мы все.
Одно из самых совершенных произведений английской литературы.«Морская» трилогия Голдинга.Три романа, посвященных теме трагического столкновения между мечтой и реальностью, между воображаемым – и существующим.Юный интеллектуал Эдмунд Тэлбот плывет из Англии в Австралию, где ему, как и сотням подобных ему обедневших дворян, обеспечена выгодная синекура. На грязном суденышке, среди бесконечной пестроты человеческих лиц, характеров и судеб ему, оторванному от жизни, предстоит увидеть жизнь во всем ее многообразии – жизнь захватывающую и пугающую, грубую и колоритную.Фантазер Эдмунд – не участник, а лишь сторонний наблюдатель историй, разыгрывающихся у него на глазах.
Лейтенант потерпевшего крушение торпедоносца по имени Кристофер Мартин прилагает титанические усилия, чтобы взобраться на неприступный утес и затем выжить на голом клочке суши. В его сознании всплывают сцены из разных периодов жизни, жалкой, подленькой, – жизни, которой больше подошло бы слово «выживание».Голдинг говорил, что его роман – притча о человеке, который лишился сначала всего, к чему так стремился, а потом «актом свободной воли принял вызов своего Бога» и вступил с ним в соперничество. «Таков обычный человек: мучимый и мучающий других, ведущий в одиночку мужественную битву против Бога».
Роман «Шпиль» Уильяма Голдинга является, по мнению многих критиков, кульминацией его творчества как с точки зрения идейного содержания, так и художественного творчества. В этом романе, действие которого происходит в английском городе XIV века, реальность и миф переплетаются еще сильнее, чем в «Повелителе мух». В «Шпиле» Голдинг, лауреат Нобелевской премии, еще при жизни признанный классикой английской литературы, вновь обращается к сущности человеческой природы и проблеме зла.
Сборник "Сила сильных" продолжает серию "На заре времен", задуманную как своеобразная антология произведений о далеком прошлом человечества.В очередной том вошли произведения классиков мировой литературы Джека Лондона "До Адама" и "Сила сильных", Герберта Уэллса "Это было в каменном веке", Уильяма Голдинга "Наследники", а также научно-художественная книга замечательного чешского ученого и популяризатора Йожефа Аугусты "Великие открытия"Содержание:Джек Лондон — До Адама (пер. Н. Банникова)Джек Лондон — Сила сильных (пер.
«Двойной язык» – последнее произведение Уильяма Голдинга. Произведение обманчиво «историчное», обманчиво «упрощенное для восприятия». Однако история дельфийской пифии, болезненно и остро пытающейся осознать свое место в мире и свой путь во времени и пространстве, притягивает читателя точно странный магнит. Притягивает – и удерживает в микрокосме текста. Потому что – может, и есть пророки в своем отечестве, но жребий признанных – тяжелее судьбы гонимых…
«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.
Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.