Хапуга Мартин - [4]
Он стал сыпать проклятиями и колотить по воде белыми ладонями, борясь с набегающими волнами. Но звуки, которые издавали вступившие в схватку тело и рот, полностью поглощались нескончаемым шумом бегущей воды. Он неподвижно завис внутри спасательного пояса, чувствуя, как холод обшаривает живот ледяными пальцами. Голова упала на грудь, слабые струйки непрерывно обдавали лицо. Думай. Это твой последний шанс. Думай, что делать.
Корабль затонул в Атлантике. За сотни миль от суши. Других судов поблизости не было. Они получили приказ идти к северо-востоку от конвоя, чтобы наладить радиосвязь. Возможно, неподалеку рыщет немецкая подлодка. Охотится за кем-нибудь из уцелевших — за «языком», или чтобы расстрелять спасатель, который придет на помощь потерпевшим крушение. Может всплыть в любую минуту, рассекая волны своим плотным корпусом, как риф, показавшийся во время отлива. Ее перископ может вспороть воду совсем рядом — глаз земной твари, победившей ритм и неизбывность моря. А может, она сейчас проходит прямо подо мной — темная, похожая на акулу. Или залегла под моими одеревеневшими ногами на ложе из соленой воды, покоится как на подушке, пока отсыпается команда. А те, кто уцелел — на плоту, китобое, шлюпке, обломках, — наверно, где-то тут, бултыхаются, скрытые в тумане за одной-двумя волнами. В ожидании помощи. Уж консервы-то у них найдутся, а может, и глоток-другой чего-нибудь хлебнуть.
Он снова стал разворачиваться, вглядываясь в туман слезящимися глазами. Сощурившись, поглядел на низкое — чуть повыше крыши — небо; обследовал круг тумана в поисках обломков или головы. Ничего. Эсминец исчез, словно чья-то рука, взмыв вертикально на целую милю, схватила его и одним махом уволокла вниз. При мысли об этой миле его тело изогнулось, лицо перекосилось. И он завопил:
— Помогите, сволочи, ублюдки, козлы, да помогите же!
Он плакал и дрожал, а холод стискивал его, как та рука, которая уволокла корабль. Медленно икая в тишине, он опять завращался в дымящейся зеленой пучине.
С одной стороны круг был освещен чуть ярче. Волны, толкая друг друга, катились к левой части этого слабого свечения; там, куда добрался свет, туман был даже гуще, чем сзади. Он повернулся лицом к светлой части круга, не потому, что видел в этом какую-то пользу для себя, а потому, что свечение вносило разнообразие, прерывая однородность круга, и еще — казалось, там чуточку теплее. Он снова стал машинально делать плавательные движения, словно ему ничего не оставалось, как следовать в кильватере свечения. В лучах света морская дымка казалась плотной. И когда его окружали пронизанные светом неутомимые бугорки зыби, вода отливала бутылочно-зеленым. На мгновение его взгляд проник прямо в глубь убегающей волны, но она была всего лишь водой — ни водорослей, ни крупицы твердого вещества, ничего плывущего, ничего движущегося, одна лишь зеленая вода, холодная, неизменная, идиотская вода. Что в ней несомненно было, так это две руки, два черных рукава прорезиненного плаща, да еще шум дыхания, судорожные вздохи. А еще шум этой идиотской стихии: догоняя друг друга, волны шептались и, наталкиваясь на препятствие, с журчанием прокатывались возле уха, подобно маленьким бурунам, набегающим на плоский берег; слышалось то внезапное шипение, то всплески, то рычание, какие-то обрывки слогов и мягкий посвист ветра. Оказавшись в яркой части круга, руки приобрели значение, но им не за что было ухватиться. Только бесконечные капли мягкой холодной стихии под ними и под борющимся, умирающим телом.
Теперь, ощутив, какая под ним глубина, он подтянул к животу свои безжизненные ноги, словно пытаясь отделить их от всей массы океана. Изогнулся, втянул зевком воздух и поднялся на гребне волны над разверзшейся пучиной. Рот раскрылся, пытаясь что-то прокричать навстречу свечению, но так и остался открытым. Потом, щелкнув зубами, закрылся, а руки принялись разгребать воду. Он с трудом прокладывал себе путь вперед.
— Эй, на борту! Ради Бога! Есть кто живой? Кто-нибудь живой! Держи правей!
Он молотил руками и ногами, неуклюже пытаясь плыть кролем. Волна накрыла его, и он резким толчком высунулся по грудь из воды.
— Помогите! Помогите! Кто-нибудь живой! Ради Бога!
Сила обратного движения влекла его вниз, но он, сопротивляясь, устремился наверх, стряхивая с головы волну. Пламя в животе распространилось по телу, а сердце мучительно проталкивало медлительную кровь во все его участки. Корабль! Слева от яркого пятна в тумане виднелся корабль! А он… он находился по носу справа или — и от этой мысли он едва не захлебнулся! — слева за кормой, и корабль уходил прочь. Но даже в этой яростной погоне человек понимал всю ее бессмысленность и невозможность — ведь корабль должен был пройти рядом всего несколько минут назад! Да, он двигался вперед, пересекая линию видимости всего в нескольких ярдах от плывущего.
Или стоял.
Он тоже перестал плыть и лег на воду. Силуэт судна был настолько неясным, едва вырисовываясь в темноте, что он не мог определить ни размеров, ни расстояния до него. Сейчас оно было повернуто носом, больше, чем когда его впервые отметил глаз. Даже опускаясь во впадину между волнами, он все равно не терял силуэт из виду. Он снова поплыл и всякий раз, поднимаясь на гребне, в отчаянии взывал:
«Повелитель мух». Подлинный шедевр мировой литературы. Странная, страшная и бесконечно притягательная книга. Книга, которую трудно читать – и от которой невозможно оторваться.История благовоспитанных мальчиков, внезапно оказавшихся на необитаемом острове.Философская притча о том, что может произойти с людьми, забывшими о любви и милосердии. Гротескная антиутопия, роман-предупреждение и, конечно, напоминание о хрупкости мира, в котором живем мы все.
Одно из самых совершенных произведений английской литературы.«Морская» трилогия Голдинга.Три романа, посвященных теме трагического столкновения между мечтой и реальностью, между воображаемым – и существующим.Юный интеллектуал Эдмунд Тэлбот плывет из Англии в Австралию, где ему, как и сотням подобных ему обедневших дворян, обеспечена выгодная синекура. На грязном суденышке, среди бесконечной пестроты человеческих лиц, характеров и судеб ему, оторванному от жизни, предстоит увидеть жизнь во всем ее многообразии – жизнь захватывающую и пугающую, грубую и колоритную.Фантазер Эдмунд – не участник, а лишь сторонний наблюдатель историй, разыгрывающихся у него на глазах.
Лейтенант потерпевшего крушение торпедоносца по имени Кристофер Мартин прилагает титанические усилия, чтобы взобраться на неприступный утес и затем выжить на голом клочке суши. В его сознании всплывают сцены из разных периодов жизни, жалкой, подленькой, – жизни, которой больше подошло бы слово «выживание».Голдинг говорил, что его роман – притча о человеке, который лишился сначала всего, к чему так стремился, а потом «актом свободной воли принял вызов своего Бога» и вступил с ним в соперничество. «Таков обычный человек: мучимый и мучающий других, ведущий в одиночку мужественную битву против Бога».
Роман «Шпиль» Уильяма Голдинга является, по мнению многих критиков, кульминацией его творчества как с точки зрения идейного содержания, так и художественного творчества. В этом романе, действие которого происходит в английском городе XIV века, реальность и миф переплетаются еще сильнее, чем в «Повелителе мух». В «Шпиле» Голдинг, лауреат Нобелевской премии, еще при жизни признанный классикой английской литературы, вновь обращается к сущности человеческой природы и проблеме зла.
Сборник "Сила сильных" продолжает серию "На заре времен", задуманную как своеобразная антология произведений о далеком прошлом человечества.В очередной том вошли произведения классиков мировой литературы Джека Лондона "До Адама" и "Сила сильных", Герберта Уэллса "Это было в каменном веке", Уильяма Голдинга "Наследники", а также научно-художественная книга замечательного чешского ученого и популяризатора Йожефа Аугусты "Великие открытия"Содержание:Джек Лондон — До Адама (пер. Н. Банникова)Джек Лондон — Сила сильных (пер.
«Двойной язык» – последнее произведение Уильяма Голдинга. Произведение обманчиво «историчное», обманчиво «упрощенное для восприятия». Однако история дельфийской пифии, болезненно и остро пытающейся осознать свое место в мире и свой путь во времени и пространстве, притягивает читателя точно странный магнит. Притягивает – и удерживает в микрокосме текста. Потому что – может, и есть пророки в своем отечестве, но жребий признанных – тяжелее судьбы гонимых…
В книгу «Жена монаха» вошли повести и рассказы писателя, созданные в недавнее время. В повести «Свете тихий», «рисуя четыре судьбы, четыре характера, четыре опыта приобщения к вере, Курносенко смог рассказать о том, что такое глубинная Россия. С ее тоскливым прошлым, с ее "перестроечными " надеждами (и тогда же набирающим силу "новым " хамством), с ее туманным будущим. Никакой слащавости и наставительности нет и в помине. Растерянность, боль, надежда, дураковатый (но такой понятный) интеллигентско-неофитский энтузиазм, обездоленность деревенских старух, в воздухе развеянное безволие.
Ты точно знаешь, что не напрасно пришла в этот мир, а твои желания материализуются.Дина - совершенно неприспособленный к жизни человек. Да и человек ли? Хрупкая гусеничка индиго, забывшая, что родилась человеком. Она не может существовать рядом с ложью, а потому не прощает мужу предательства и уходит от него в полную опасности самостоятельную жизнь. А там, за границей благополучия, ее поджидает жестокий враг детей индиго - старичок с глазами цвета льда, приспособивший планету только для себя. Ему не нужны те, кто хочет вернуть на Землю любовь, искренность и доброту.
Город Нефтехимик, в котором происходит действие повести молодого автора Андрея Кузечкина, – собирательный образ всех российских провинциальных городков. После череды трагических событий главный герой – солист рок-группы Роман Менделеев проявляет гражданскую позицию и получает возможность сохранить себя для лучшей жизни.Книга входит в молодежную серию номинантов литературной премии «Дебют».
Французский юноша — и русская девушка…Своеобразная «баллада о любви», осененная тьмой и болью Второй мировой…Два менталитета. Две судьбы.Две жизни, на короткий, слепящий миг слившиеся в одну.Об этом не хочется помнить.ЭТО невозможно забыть!..
Ольга - молодая и внешне преуспевающая женщина. Но никто не подозревает, что она страдает от одиночества и тоски, преследующих ее в огромной, равнодушной столице, и мечтает очутиться в Арктике, которую вспоминает с тоской и ностальгией.Однако сначала ей необходимо найти старинную реликвию одного из северных племен - бесценный тотем атабасков, выточенный из мамонтовой кости. Но где искать пропавшую много лет назад святыню?Поиски тотема приводят Ольгу к Никите Дроздову. Никита буквально с первого взгляда в нее влюбляется.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.