Хаос времён года - [16]

Я сажусь, хватаю мяч из носков, спускаю ноги с кровати и спрыгиваю на пол. Кай лежит на спине, сцепив пальцы за головой. Я бросаю в нее мячик, и она отвечает сердитым взглядом.

Упершись руками в свою койку, я склоняюсь над ней, отбрасывая тень на ее постель.

– Ты серьезно думаешь, что Лайон позволит тебе учить других?

– Почему бы и нет? Нереиде же позволил.

– Кто такая Нереида?

– Мой куратор, – поясняет Кай и хмурится. – Она преподает греческий. И английский как второй язык. Профессор Лайон говорит, что она счастлива.

Я подавляю укол чего-то, подозрительно похожего на чувство вины. Со всем этим шоком от пробуждения и правдой, которую я узнал во время встречи с Лайоном, я напрочь забыл поинтересоваться судьбой моего куратора. Мы никогда не были близки, и честно говоря, мне плевать, чем он решит заняться в жизни, если Лайон позволит ему ее сохранить.

– Это Лайон тебе сказал? – Кай прищуривается, глядя на меня, а я бормочу: – Ну, конечно, он. – Я наклоняюсь ниже, полностью загораживая ей свет. – Ты всерьез полагаешь, что после того, что ты сделала с Джеком, Лайон позволит тебе формировать впечатлительные молодые умы? Что хоть через миллион лет сунет тебе в руки лук и отпустит?

Кай снова кидает мне мячик, и я ловлю его за секунду до того, как он попадет мне в лицо. Она перекатывается на бок, а я усмехаюсь про себя.

– Посмотри правде в глаза, – говорю я, несильно ударяя мячом ей в задницу. – Откажешься от своей магии, и тебе придется скрести полы. Ну, или если очень повезет, старик назначит тебя раздатчицей в столовой.

Кай сжимает кулаками подушку.

– А сам-то что собираешься делать, раз магию нам все равно не сохранить? Предложишь свою кандидатуру на Зачистку? Первоклассный план.

– Уж получше, чем пресмыкаться.

Она резко выпрямляется и поворачивается ко мне лицом.

– Это не пресмыкательство. Это второй шанс.

Я едва сдерживаю смех.

– Для чего?

– Не знаю! Начать новую жизнь. Сначала.

– Обманывай себя сколько хочешь, Сэмпсон. Второй шанс, который он тебе предлагает, – это не возможность. Это наказание.

Она скрещивает руки на груди.

– Ты не знаешь, что…

– Подъем! – Мы оба резко выпрямляемся, когда кто-то принимается барабанить кулаком в дверь камеры, и раздается лязганье открываемого замка.

Прошло четыре дня. Я определил это по тому, сколько раз выключался свет в нашей камере после того, как Стражи совершали последний обход, и сколько раз он снова вспыхивал после долгих ночей, которые я провел, уставившись в потолок.

Лежащая на койке Кай широко распахивает глаза.

– Как ты думаешь, чего они хотят? – шепчет она.

– Не знаю.

Дверь со скрипом открывается, и я отступаю назад. На пороге нашей камеры стоит группа Стражей. Как и у всех прочих, кто приходил проверить нас на этой неделе, их движения скованные и неестественные, явно отрепетированные, и я готов биться об заклад, что все четверо только что закончили тренировки. Лайон, вероятно, считает, что поступил умно, избавившись от прежних Стражей и заменив их новобранцами по своему выбору, но лично я бы предпочел четырех закаленных в боях Стражей из гвардии Майкла тридцати желторотым придуркам, которые никогда не участвовали в сражении.

Страж – тот самый, кого я схватил за ухо через решетку, – ухмыляется, приближаясь к камере, и демонстрирует мне два комплекта наручников и огнестойких рукавиц. Только-только вышедшие из стазиса, мы, похоже, не представляем большой угрозы. Уж точно не для целой команды.

А как насчет одного? С одним я точно справлюсь. Всего-то и нужно, что выйти из этой клетки и атаковать самую слабую овцу в стаде.

– Куда мы идем? – спрашиваю я, когда он разворачивает меня лицом к стене. Наручники защелкиваются, болезненно туго охватывая запястья.

Страж толкает меня к двери, передавая одному из своих друзей. Его ухо – а с ним и самолюбие, очевидно, – все еще не оправилось от встречи со мной. Не утруждая себя ответом, он стаскивает Кай с койки, с силой скручивая ей руки за спиной.

– Кронос предоставляет вам небольшую отсрочку за хорошее поведение, – поясняет другой Страж, заставляя поморщиться своего напарника – того, которому я заморозил ухо.

Сидящая на насесте снаружи нашей камеры ворона хлопает крыльями, наблюдая, как нас выводят из зоны заточения в извилистые туннели катакомб. Пока мы идем, я внимательно рассматриваю Стражей, но мне не удается распознать, кто у них главный. Хоть им и была дарована власть над всеми четырьмя стихиями, готов побиться об заклад собственной душой, что они могут контролировать только одну – ту, которой наделила их Гея, когда превратила во Времена года. Требуется время, чтобы овладеть стихиями и сделать их своим оружием.

Мы сворачиваем за угол, в старое крыло административного уровня. Я ощущаю едва заметный наклон под ногами – угол настолько незначительный, что не о чем и беспокоиться, если бы не стазисная усталость. Устроенный по типу пандуса коридор расширяется, сменяясь другим, с более ярким освещением, вызывающим у нас с Кай дрожь. Нашим глазам требуется время, чтобы привыкнуть к сменившим факелы флуоресцентным лампам на высоких белых потолках.

Стражи останавливаются перед парой двойных дверей, рядом с которыми установлена табличка, гласящая: «Ограниченный доступ: рекреационный центр факультета. Только для персонала». Один из Стражей проводит ключ-картой над сканером, и двери разъезжаются в стороны. Нам в лицо ударяет теплый воздух, в котором смешались запахи мыла и пота, смазанной стали и химикатов для бассейна. Я делаю глубокий вдох, радуясь, что чувствую что-то помимо вони катакомб и запаха собственного давно немытого тела.